— То есть, ты хочешь сделать заряд кумулятивного действия, — приходит он к очевидным выводам, — а ты знаешь, что для этого надо?
— Знаю, — киваю в ответ, — и вы это прекрасно знаете, надо только величину конуса по взрывчатке подобрать, и она должна обладать хорошими бризантными свойствами. Гексоген подойдет.
Ага, задумался товарищ, видимо раньше ему это в голову не приходило, а что до новой мощной взрывчатки, то тут в помощь начинающее набирать ход производство A-IX-2, разработки Евгения Ледина, который занимался этим с 1940 года. Знает об этом? Видимо знал, так как сразу последовал вопрос:
— Откуда про новую взрывчатку знаешь?
— А что, есть возможность достать? — Делаю удивленное лицо. — Это хорошо, тогда одна проблема по боку, а то уж я не знал, что и делать.
— Есть, такая возможность, — кивает Колесников, — та взрывчатка для снаряжения боеприпасов авиационных пушек предназначена. Если сможешь продемонстрировать действие кумулятивного эффекта на броне, то и за гранатометом дело не станет.
Новую взрывчатку, в конечном итоге, достали, но сделано это было по всем правилам, через службы Наркомата боеприпасов СССР, да и демонстрацию нового боеприпаса тоже пришлось проводить в присутствии его представителя.
— Что это у нас? — Уставился он на подвешенный над плитой брони конус корпуса противотанковой гранаты.
— Это прототип бронепрожигающей гранаты, — принялся разъяснять Колесников, — газы от взрыва образуют высокотемпературную струю, которая и должна прожечь броневую плиту.
Вообще-то, струя образующихся при взрыве газов не настолько горяча, чтобы прожечь металл, просто давление на него оказывается столь велико, что он под ним течет, но пока об этом не знают, поэтому снаряды, использующие кумулятивный эффект, называют бронепрожигающими. Ладно, неважно как объясняют, главное, что это работает.
— И вы думаете, что это может сработать на пятидесяти миллиметровой броневой плите при таком большом расстоянии? — Удивился представитель Наркомата.
Похоже, секрет кумулятивного эффекта знаком еще не всем, все-таки секретность и здесь служит недобрую службу. На вопрос изобретатель пожал плечами и покосился на меня, в ответ я сделал успокаивающий жест рукой, мол, все будет в полном порядке. Пришло время испытания, мы зашли за защитную стену, а Колесников зажег бикфордов шнур и мгновением позже присоединился к нам. Бахнул взрыв.
Представитель Наркомата только удивленно хмыкнул, когда увидел дыру в плите. Дальше плиту перевернули и с обратной стороны увидели вырванный кусок металла неправильной формы, это уже броня не выдержала давления и разошлась осколками, так называемое заброневое действие боеприпаса. Потом посмотрели доски находящиеся под плитой и пришли к выводу, что экипажу танка при попадании такой гранаты точно наступит конец от осколков.
— Хорошо, — кивнул представитель, после того как подписали протокол испытания прототипа, — думаю в Наркомате не будут не против выделения вам пяти килограмм взрывчатки «А девять два» на дальнейшие эксперименты и разрешения использовать взрыватели мгновенного действия от мин.
Тут надо сказать, что на этом моя деятельность с «изобретением» РПГ-2 закончилась, надо было только придать импульс, остальное все делалось без моего участия. Никаких особых исследований по гранатомету проводить было не надо, расчеты Курчевского имелись, поэтому все свелось к банальному изготовлению гладкого ствола гранатомета диаметром сорок миллиметров, установке прицельного приспособления и ударного механизма под использования усиленного капсюля воспламенителя жевело.
На все это ушло три недели, а после этого произведенные гранатометы и выстрелы к ним были отправлены вместе с описанием в Наркомат и на этом молчок, изделие как всегда засекретили и о том, было ли принято какое решение по нему, никого не известили.
Ну а мы к концу октября вышли на финишную прямую — смонтировали двигатель на стенд и начали холостые прокрутки, пока без топлива, надо было определиться с режимами работы турбины и отработать системы управления двигателем. На стенде движок гоняли две недели, и только на третью решили попробовать запустить в самостоятельную работу. Запуск двигателя прошел нормально, только почему-то не на расчетных оборотах, наверное, это с качеством топлива перемудрили, ведь подбирали керосин высокого качества, а надо было брать среднего, а то неизвестно чего там намешано. Но в целом в работу включился и отработал первые тридцать минут, двигатель ревет, обороты дает, на управление реагирует. Как водится, после первого запуска двигатель снова разобрали, проверили лопатки, никаких изменений не обнаружилось, только цвета изменились от действия высоких температур. Во второй запуск уже поставили мотор под нагрузку, сначала до тридцати процентов расчетной мощности, потом до пятидесяти. И опять никаких серьезных изменений. Дальше уже пошла программа заводских испытаний, выводили двигатель и на максимальные обороты, и на максимальную нагрузку, для этого опять пришлось делать новый тормозной барабан, старые не были рассчитаны на такие мощности. Вот так, опять будут говорить, что с мотором попал в яблочко. Вот только на максимальной нагрузке обнаружился небольшой перегрев лопаток первого контура турбины, чуть больше расчетного. Так-то неопасно, лопатки и бо?льшую температуру могут выдержать, но это однозначно снижение срока их работы. Выяснили, что это из-за неполного сгорания топлива в вихревой камере, все же качество керосина сказалось, значит, на следующих модификациях двигателя надо будет камеру сгорания удлинить, чтобы топливо успевало догореть. К середине декабря, было сделано еще два мотора, тогда и рапортовали в НКАП, вот только…