— Вот, скоро так и наши ребята полетят, — выдохнул майор Чекменев, провожая последнюю партию летчиков, — сократили нам срок обучения на целый месяц.
— Как, это сократили? — Удивился я, так как знаю, что училища до августа трогать были недолжны.
— А вот так, — хмыкнул майор, — нужно под новых курсантов место освобождать, призыв же был, вот и требуют учебу на месяц раньше закончить. Так что еще две недели и принятие присяги, а там и в действующие части.
— Понятно, — сник я, — жаль, мне бы хотелось их еще кое-чему подучить.
— Это да, — кивнул Чекменев, — подучить их кое-чему еще не помешает. Не хотел тебе говорить, чтобы не зазнавался, но честно сказать, мы и так сделали из них хороших истребителей, в обиду они себя не дадут, так что беспокоиться на эту тему не следует. По сто сорок часов летного времени, да еще тренажеры, где еще в училище так летчиков готовят?
— Нет предела совершенству, — морщусь в ответ.
— А ты не переживай, вместе с ними полетишь, — вдруг изрек майор, — на наше училище на двоих инструкторов разнарядка пришла, а кроме тебя и Лапина послать некого, сам понимаешь.
Ну да, это действительно так, в училище нас четверо, тех, кто учил курсантов летать, но двое уже в возрасте, поэтому на фронт их не пошлешь. Вот и пришел моей вольнице конец, а на фронте всякое может случиться, одна надежда на железяку, она защитит. Сначала подумал, что странно все это, обычно инструкторов на фронт не отправляли, но потом сообразил, что противоречий нет, ведь еще не пришло понимание всей произошедшей катастрофы. Командованию срочно нужны летчики, закрыть дыру, которая образовалась в истребительной авиации, и не какие-нибудь юнцы, а те, кто действительно может летать. Это потом придет осознание, что эта война надолго, и подготовке нового летного состава надо уделять больше внимания.
Кстати, тут узнал, что завод на новую партию И-125 ставит вместо ШКАС два пулемета БС калибра 12,7 мм. Серьезное увеличение огневой мощи истребителя, как бы именно эти истребители заполучить. Да и первые радиостанции поступили, пора бы уж поставить, знаю, пришли они из Александрова, просто удивительно как быстро они сумели освоить их производство. Вот только есть одна проблема, радио для самолетов сделали, а для пункта управления нет, придется для этого приспосабливать самолетную радиостанцию. Ничего особенного в этом нет, просто надо антенну суметь правильно согласовать и тогда ее дальность будет увеличена до пары сотен километров.
Но главное это то, что будут серьезные проблемы с эффективностью использования истребительной авиации, нет связи с войсками, а значит и перехват целей будет делом случая, чего допускать ни в коем случае нельзя. Конечно, в качестве прикрытия бомбардировщиков, истребители будут востребованы, но это все же не совсем та задача, которую призвана решать истребительная авиация. Что касается различных радаров в сорок первом году, то здесь все тухло, если они и были, то использовались для отражения налетов сначала на Москву, потом для защиты других городов. То есть на фронте они в начале войны не применялись. Жаль, хотя при работе фронтовой авиации наверное черт ногу сломит, в определении где работают свои, а где чужие. Так что более или менее эффективно можно будет надеяться действовать при штурмовке или патрулировании.
Две недели пролетели быстро, и использовать это время для учебы не получилось, подготовка к принятию присяги, получение техники для перегона, изучение маршрута… в общем на этом наша учеба и закончилась. Да и мне, честно говоря, тоже было не до учебы, дела делами, а для семьи тоже надо время выкроить, а то неизвестно насколько с Катериной расстаемся.
— Надеюсь, до зимы с немцами управитесь? — Спросила она меня.
Кстати, отношение к войне уже меняется, раньше она была уверена, что агрессора выкинем за месяц.
— Ну, это как масть пойдет, — отвечаю нейтрально, мол, нечего заранее загадывать, — тут ведь оказывается, что мы не только с Германией воюем, а со всей Европой.
— Ой, да чего там румыны могут? — Отмахивается она.
— Могут, они много чего могут, — хмурюсь в ответ, — ты знаешь, к чему приводит недооценка противника?