Дошло, наконец, что отказываться в таком случае просто неприлично.
Пока поглощали сладости и запивали их удивительно вкусным напитком, болтал о литературе, вроде бы что-то и говорю, но совершенно ни о чем. Начало сеанса обозначалось обычным колокольчиком на деревянной ручке и звонили здесь только один раз. Не торопясь сдал в буфет поднос, а потом прошли в зал. Толкаться не пришлось, основная масса зрителей, горя нетерпением, проскочила на свои места чуть раньше. Ряд я выбрал на проходе, сразу за партером, далековато, конечно, но зато есть куда ноги девать и никто впереди не мешает, так-то в росте я уже хорошо подтянулся, но иногда кажется на полшапки прибавить бы надо.
Да уж…, избаловал меня двадцать первый век. Картинка на экране постоянно подергивалась, и это мельтешение давило мне на глаза, а звук это вообще нечто, это ж как напрягаться приходится, чтобы разобрать что там говорят артисты. Кошмар. Только с половины фильма немного адаптировался, ну его нафиг такое кино. Так и хотелось крикнуть: — Сапожник, звук настрой!
Зато девушка была вся там, в фильме, по-моему, она даже боялась моргнуть, чтобы не пропустить чего-то важного. Вот это я понимаю полное погружение. Так и просидела в одном положении все то время, которое шел фильм. Но фильм не может длиться вечно.
— Спасибо, — выдохнула она, намекая, что нам после выхода из клуба пора разойтись в разные стороны.
— Катерина, не гони меня так скоро, — в ответ улыбаюсь я, — во-первых: покидать свою спутницу сразу не принято, я просто обязан тебя проводить, если не до дома, то хотя бы до улицы, на которой ты живешь. Во-вторых: о тебе ничего не знаю, а разве так знакомятся? Расскажи о себе что-нибудь.
— А что можно о себе рассказать? — Пожала она плечами. — Родилась я в Ленинграде, в прошлом году переехали сюда в Иркутск, сейчас живем в доме у тети, с мамой и сестрой.
Ну да, информации море. А если подумать? Кто в здравом уме бросит Ленинград и поедет в далекий Иркутск. Только тот, кому край пришел, или кого туда отправили. И про отца она ничего не сказала, а значит, есть причины, мне тоже не по собственной воле пришлось сюда ехать.
— А мама твоя где работает? — Продолжаю интересоваться я.
— Техничкой подрабатывает, — пожимает она плечами, — постоянного места работы у нее нет, куда в профкоме направление выпишут, туда и идет.
Интересно, оказывает аутсорсинг не изобретение конца двадцатого века, здесь профсоюз техничек имеется и он распределяет работы. А еще мне жутко хочется знать, как эти работы оплачиваются, судя по внешнему виду спутницы не очень достойно.
— Учишься?
— В прошлом году закончила, а с работой в поселке плохо.
— Ничего скоро хорошо станет, — ухмыльнулся я, — слышала, моторный завод работников набирает.
— Слышала, — кивнула она, — моя мама туда устроиться пыталась. Отказали.
— Понятно, — тут уж пришлось кивать мне. На завод без специальности берут только парней, женщин только в том случае, если они жены или дети работников завода. — А ты что-нибудь умеешь?
— Почти ничего, — вздохнула она, — на пианино немного играю, рисовать могу, но на заводе такие работники не нужны.
— Рисуешь хорошо?
— Преподаватель в кружке хвалил, — пожимает она плечами.
Я подбираю с земли прутик и протягиваю ей:
— Сможешь? — Киваю на нетронутую белизну снега с краю от тропинки.
— Что рисовать? — Берет она прутик.
— Что хочешь. Можешь мой портрет написать, если фантазии не хватает.
— Твой портрет? — Начинает она вглядываться в мое лицо.
— Да, портрет, — улыбаюсь я, — но только не с натуры, а по памяти.
Я думал, что увижу сейчас муки творчества, но ошибся, Катя действительно очень хороший художник, я это понял, когда увидел, как она несколькими линиями смогла перенести мою моську на снег. И ведь похож, очень похож.
— А говорила, что ничего не умеешь, если ты так и на пианино не умеешь, то я могу попробовать устроить тебя на работу. Согласна.
— Подожди, — нахмурилась она, — я тебе о себе все рассказала, а ты о себе ничего не сказал.
— Ну, допустим, ты рассказала далеко не все, — хмыкнул я, — но я не настаиваю, потом все равно придется рассказать. А обо мне, пожалуйста, сирота, прижился у тети, которую считаю мамой. Ее муж тоже мне как отец, переехали в Иркутск из Перми два года назад, для работы на моторостроительном заводе.
— И что? Ты действительно что-то можешь, или так, для красного словца? — Продолжает хмуриться Катерина.