Я просто рада, что мы с Тристаном снова общаемся. А ещё мы полностью открыты друг с другом. Долгие телефонные разговоры до поздней ночи, признание друг другу в нашем прошлом, в наших секретах. Я рассказала ему о своих родителях. Он рассказал мне о своих. Были моменты, когда наши жизни могли бы пересечься, но почему-то этого не произошло. У нас много общего в том, как мы были воспитаны, Тристан и я.
Но не сейчас. Я бедная девочка, а он богатый мальчик. И это нормально. Я могу легко войти в его жизнь, если мне нужно, хотя… ого, я заглядываю слишком далеко вперёд, но ничего не могу с собой поделать. Теперь, когда мы с Тристаном прояснили ситуацию, я вижу будущее с ним, и мне кажется, что он тоже его видит.
Наши отношения неидеальны, но они наши. Мы работаем над ними вместе. Он целиком со мной. Я знаю, что это так. А я с ним.
В итоге я играю с Конрадом больше двух часов, и он уничтожает меня. До такой степени, что моё зрение затуманивается, а голова кружится. Я, пошатываясь, возвращаюсь в свою тёмную спальню с тяжёлым приступом укачивания и падаю на кровать, закрыв глаза, чтобы отогнать головокружение.
Я так устала. Мне нужно почистить зубы. Умыть лицо. Я снимаю свитер и бросаю его на пол. Стягиваю с себя леггинсы и тоже сбрасываю их на пол. Переворачиваюсь на бок, погружаясь в сон, когда слышу тихий стук.
Ещё один.
Потом ещё.
Я сажусь прямо, убирая волосы с лица. Снова раздаётся стук, звук чего-то бьющегося о стекло. Например, о моё окно.
Встав с постели, подхожу к окну и отодвигаю жалюзи, выглядывая наружу. Там, по другую сторону розового куста, стоит Тристан, его рука отведена назад, когда он бросает кусок коры в стекло.
Дзинь!
Подняв жалюзи, я стою перед окном и улыбаюсь ему, открывая.
— Что ты здесь делаешь? — интересуюсь я.
Он кивает на меня подбородком. О, он так хорошо выглядит. Одетый в толстую тёмно-синюю толстовку, которую он любит носить, и джинсы, он бросает остатки коры, которую сжимал, на землю.
— Я здесь, чтобы увидеть тебя.
Я прислоняюсь к подоконнику, головокружение грозит взять верх и заставить меня вести себя нелепо. Он вернулся пораньше из-за меня. Он пропустил Рождество со своими родителями из-за меня.
— Почему ты не постучал в дверь, как нормальный человек?
— Мне показалось, что так более романтично, — он пожимает плечами.
Моё сердце вот-вот выскочит из груди.
— Ты называешь себя романтиком?
Выражение его лица становится серьёзным.
— Я романтик только с тобой.
Оу. Вау. Ему нужно попасть в мою спальню. Сейчас же.
— Хочешь, чтобы я впустила тебя?
— Всё, что потребуется, чтобы добраться до тебя, ангел. Я застрял в аэропорту на несколько часов, пытаясь вернуться сюда. Если мне придётся прорубить дорогу сквозь этот грёбаный розовый куст и пролезть в твоё окно, чтобы заключить тебя в свои объятия, я сделаю и это.
Он уже говорил мне эти слова раньше. И мне приятно слышать их снова.
— Встретимся у входной двери, — я закрываю окно и опускаю жалюзи, затем бегу к двери. Отпираю замки, открываю дверь и бросаюсь на Тристана. Он ловит меня, обхватывая руками и прижимаясь губами к моему лбу, крепко обнимая.
— Так приятно держать тебя снова в объятиях, Али, — шепчет он мне в волосы.
Я сжимаю его, прижимаясь лицом к его твёрдой груди.
— Не могу поверить, что ты здесь.
Он тянется к моему лицу, скользит пальцами под моим подбородком и откидывает мою голову назад.
— Я не смог бы быть без тебя, — говорит он, его пылающий взгляд блуждает по моему лицу, как будто он пытается охватить всю меня целиком. — Я всё-таки не выдержал и вчера поехал в аэропорт.
Я хмурюсь.
— Вчера?
Тристан кивает, убирая мои волосы со лба.
— Мне пришлось ждать в резерве. Это заняло целую вечность. Как только я наконец получил место, рейс был отложен из-за погоды. Началась метель.
— Звучит опасно, — бормочу я.
— И удручающе. К тому времени, когда я наконец добрался до Сан-Франциско, я почувствовал такое грёбаное облегчение. Только чтобы узнать, что из-за задержки они уступили моё место на стыковочном рейсе. Так что мне снова пришлось быть в режиме ожидания.
— О, Тристан, — не могу поверить, что он пошёл на всё это ради меня. Претерпел столько трудностей в пути только для того, чтобы быть со мной на Рождество.
Я помню, как сказала, когда между нами всё только начиналось, что мне бы хотелось, чтобы он показал мне, что он чувствует. Что просто его слова бессмысленны. Он всегда был мастак на слова. Я же хотела увидеть поступки.
То, через что он прошёл, чтобы добраться до меня, говорит о многом. Больше, чем могли бы сказать его слова.