Я вздрогнула, этого было достаточно для того, чтобы Миллер перестал улыбаться и одарил меня одним из тех пронизывающих взглядов, от которых все мои девчачьи части встрепенулись по совсем неправильным причинам.
— Кинс, пообещай мне просто держаться подальше, и если он снова загонит тебя в угол, то ты ему нагрубишь и уйдешь, поняла?
Я несколько раз кивнула.
— Поняла, мистер командир.
— Или я покажу ему свой пенис, — пообещал он.
Джакс выбрал очень плохое время, чтобы войти.
Полностью одетая я сидела на полуобнаженном Миллере, который держал меня достаточно близко, чтобы поцеловать, и он только что сказал, что собирается обнажить свой пенис.
— Никто не будет НИКОМУ показывать свой пенис! — прорычал Джекс, указывая пальцем на Миллера.
— Не мне. — Я закатила глаза и сделала вид, что мне плохо, когда вскочила с колен Миллера, но чуть не уткнулась лицом в пол. Вот так сильно он на меня влиял, очень весело.
— Кинс, ты хорошо себя чувствуешь? — Джекс в одно мгновение оказался около меня, с таким же взволнованным выражением лица, которое я видела, но которое он пытался скрыть всякий раз, когда я чихала хотя бы раз или у меня была температура выше тридцати и шести.
Я отдернулась от брата и встретилась глазами с прищуренным взглядом Миллера. Я отказывалась давать ему знать эту часть меня, ту часть, которая еще больше затруднит возможность того, что он влюбится в меня.
Да о чем это я?
Неужели я хотела этого?
Нет.
Оставайся сильной.
Непоколебимой.
Он хочет только секса.
Ничего себе, я вдруг почувствовала себя, прям как Эмерсон в прошлом году с Санчесом, застрявшей с парнем, который хотел от меня только одного, в то время как я хотела намного большего.
Больше всего.
Если и была одна вещь, которую я поняла из-за Андерсона — из моего прошлого — это то, что я заслуживала большего.
И собиралась бороться за это.
Больше никакой слабости.
Больше никако…
Полотенце упало.
Оно, блин, упало.
На пол.
Миллер быстро его подобрал.
Я замедлила время… или, возможно, время просто замедлилось по моей прихоти. Он…
— Прикройся, мужик! — Джекс бросил на него гневный взгляд, а затем снова обратил на меня внимание, но не раньше, чем я заметила, что Миллер мне подмигнул.
Ублюдок сделал это нарочно!
О, да, позже он заплатит за это.
После того, как я переживу этот момент, по крайней мере, несколько десятков раз, а затем сохраню его в самом дальнем уголке памяти в папке с надписью «Голый Миллер». Которая, так вышло, будет за папкой «Лучшие оргазмы моей жизни», которая стояла прямо перед папкой «Поцелуи Миллера».
Миллер поднял руки в знак поражения и пошел к мужской раздевалке, скорее всего, переодеться.
— Кинс, — простонал Джекс. — Посмотри на меня.
Я встретилась с ним глазами.
Проклятье, я ненавидела видеть в них беспокойство.
— Я знаю, что мама написала тебе о семейном ужине. Она буквально сделала это прямо на моих глазах и, конечно же, сразу после того, как папа показал мне средний палец.
Я хихикнула.
— И судя по твоей переписке, ты приведешь Харли.
Левый глаз Джекса дернулся, он быстро опустил взгляд на пол.
— Меня практически принудила мама.
— Да, я уже вижу, как это было. Сколько в ней? Сто пятьдесят семь сантиметров? Пятьдесят два килограмма в мокрой одежде? Бедный мальчик, что же мама сделала? Села на тебя? Ткнула пальцем в грудь и угрожала плюнуть тебе на лоб?
— Очень смешно. — Он ухмыльнулся, но все еще не встречался со мной глазами. — Она, х-м, использовала принуждение. Давай просто скажем, что она очень хороша в «нагромождении» на человека груды вины и в том, чтобы заставить тебя поблагодарить в ответ.
— Как и кое-кто другой, кого я знаю.
— Х-м… — брат сделал шаг вперед, посмотрел назад, затем прижал руки к моим плечам. — Ты не… Боже, поверить не могу, что я вообще об этом спрашиваю. Я имею в виду, это же ты… — вставьте неловкий смешок. — Между тобой и Миллером ничего не происходит, верно? Ну, знаешь, помимо всего этого «фальшивые парень-девушка», чтобы мудак Андерсон держался подальше?
Я широко улыбнулась. Это была улыбка лгуньи. Я это знала. Просто надеялась, что брат этого не поймет — опять же, это же был Джекс, он мог читать меня, как открытую книгу.
— Ты попросил о том, чтобы мы встречались, именно это мы и делаем. Больше ничего.
Вот так, это хорошо прозвучало.
— Значит, вы просто… друзья.
— Он просто цыпленок к моей вафле, брат, не беспокойся.