Она вздохнула.
— Хорошо.
— Лифчик приятный на ощупь. — Я поднял его, закрыл глаза и специально застонал.
Кинси вырвала бюст из моих рук и шлепнула им меня.
— Не время играть! Мне нужно сосредоточиться. Ну, ты знаешь, чтобы сохранить тебе жизнь.
— Мы с тобой взрослые люди, — заметил я. — Неужели ты думаешь, что твой братец будет так зол, что меня убьет? Честно?
Кинси застыла, кинула лифчик на кровать и опустила голову, ее темные волосы накрыли одно плечо, она заметно дрожала.
— Да. Думаю. Ты же футболист.
— Значит, он будет злиться больше из-за того, что я футболист? Это бессмысленно. Кинс, ты достаточно взрослая, чтобы принимать свои собственные решения.
— Да, я знаю. Даже он это знает. Джекс просто… он не хочет видеть, как мне причиняют боль.
— Думаешь, я причиню тебе боль? — Слова выскочили, прежде чем я успел их остановить.
Она обернулась, ее глаза были грустными.
— Ты уже это сделал.
— И ты думаешь, что я достаточно глуп, чтобы повторить эту ошибку?
— Это никак не связано с клетками мозга, Миллер, в противном случае ты бы уже вышел из игры. — Она подмигнула. — Это связано с твоей способностью преодолевать трудности, чтобы двигаться дальше. Именно ты сказал, что даже не уверен, что у тебя есть сердце, это не тот риск, на который бы пошло большинство девушек. Я имею в виду, что ты практически сказал мне, что не можешь связывать себя обязательствами. И извини, что шокирую тебя, но большинство девушек хотят обязательств.
Я кивнул, недовольный направлением нашего разговора; я отчаянно нуждался в том, чтобы что-то с этим сделать, например, поцелуями убрать все сомнения, слетевшие с ее рта, и раздеть догола.
Нам было бы хорошо вместе.
Больше, чем хорошо.
Я воевал с самим собой, желая доказать, насколько хорошо все может быть, одновременно говоря себе, что все может быть и плохо, ведь присутствовало слишком много не поддающихся контролю факторов.
— Черт возьми, Кинс. — застонал я, устав от собственного мыслительного процесса. — Что, если я хочу попробовать?
— Что, если простого «попробовать» не достаточно? — выстрелила она в ответ.
Раздался стук в дверь. Я замер. Она застыла.
Я побежал к смежной двери к своей комнате. Заперто. Дерьмо. Я забыл свой ключ.
— Кинс! — раздался голос Джекса. — Это я, с тобой там кто-то есть?
— Нет! Я, м-м-м, это м-м-м… телевизор так громко орет, подожди! — крикнула Кинс, — Заходи в душ, — прошипела она, пихнув меня в ванную.
— Ты шутишь, — пробормотал я. — Кинс, это же смешно.
— Заходи! — Ее глаза заблестели от надвигающихся слез. — Пожалуйста!
Слезы всегда были моей погибелью, особенно когда это были слезы такой сильной девушки. Девушки, которая редко позволяла людям видеть свою мягкую сторону. Я знал ее больше года, и каждый день она впечатляла меня своей силой.
— Поверить не могу, что прячусь в ванной комнате от твоего брата, — пробормотал я, забираясь в ванну и задергивая шторку, чтобы спрятаться. — Если он зайдет сюда по какой-то причине, кроме того, чтобы пописать, то я выйду!
— Ладно! — Дверь захлопнулась, а затем Кинс слишком громко сказала: — Джекс!
— Почему ты орешь? — Он рассмеялся. — Я имею в виду, что ожидал крика, но ты, похоже, искренне рада поболтать.
— Ну, да. — Она хихикнула.
Ах, черт, мы облажались. Худшая лгунья в истории лжецов пыталась обмануть парня, чья работа заключалась в том, чтобы хорошо читать язык тела. Замечательно.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросил Джекс, его голос был пропитан беспокойством. — Ты принимаешь лекарство? Спишь достаточно?
Лекарство? Какого черта? Какое лекарство? И почему, после двух недель жизни с Кинс, я и понятия об этом не имел? Рассердившись, я сжал шторку в кулак, готовый сорвать ее с чертовой планки.
— Я не тупая, — сказала она резким голосом. — Ладно, говори.
— Прости, — выпалил он.
Мои брови взметнулись вверх — я был впечатлен, два извинения за один день. Я отпустил шторку и сел в ванну. Попытался устроиться поудобнее, но мое тело было настолько массивным, что пришлось обнять колени, чтобы вообще там поместиться, не говоря уже о том, чтобы сидеть в маленьком пространстве и случайно не содрать шторку, которую я только что сжимал.
— Я знаю, что так и есть. — Голос Кинс был грустным. — Знаю, ты испытывал стресс. Я просто… — Еще один вздох. Черт, мне нужно как-то подобраться ближе. — Ты не можешь все на свете. Не можешь спасти все.