Джекс и Санчес делали то же самое на другом конце поля.
Мы получили предупреждение не праздновать.
И толпа обезумела.
Сошла с ума.
На стадионе было так громко, что я не мог думать.
Раньше этого было достаточно. Фанатов, их громких криков, свиста, но в тот момент мне хотелось лишь одного — посмотреть на лицо Кинси.
Камера следовала за мной, пока я возвращался на боковую линию, меня хлопали по спине. А затем я, наконец-то, нашел ее, посмотрел в глаза и подмигнул.
Она послала мне воздушный поцелуй.
И в этот момент Джекс ударил меня по спине своим шлемом.
— Прекрати это дерьмо.
— Извини. — Но мне не было жаль.
Это год будет очень хорошим.
Как и сезон.
Я это чувствовал.
Тренер вывел нас из игры во второй четверти, так как команда Тампы так и не набрала очков. Было чертовски скучно сидеть на скамейке, когда мне хотелось лишь одного — играть, но менеджеры не хотели рисковать тем, что их лучшие игроки получат дурацкую травму во время предсезонья.
— Это отстой. — Санчес протянул мне лакричную конфету, я ее взял и надел шапку с надписью «Смельчаки».
— Это ты мне об этом говоришь!? — Я вздохнул, мои пальцы зудели от желания снова коснуться мяча.
Джекс присоединился к нам, его лицо было напряжено.
— Что случилось?
Я нахмурился, когда он хрустнул костяшками и покачал головой, словно раздумывал об убийстве.
Он качнул головой в сторону тренера.
— Андерсон очень хорошо блокирует, тренер хочет его оставить, прошла всего одна игра, а тренер говорит, что видел все, что ему нужно было увидеть.
— Это хреново, — Санчес сплюнул. — Андерсон…
Внезапно словно из ниоткуда появился Андерсон, без шлема. Он взял банку Gatorade и поднял ее, обращаясь к нам, словно что-то праздновал. Между тем, мне хотелось набить ему морду. Затем он ушел с ухмылкой на лице.
Я сжал скамью пальцами.
— Ему повезло, что я не переехал его на своей машине.
Джекс внимательно на меня посмотрел.
— Ты уже знаешь, где закопаешь его тело?
Санчес хохотнул.
— Не уверен, имеет ли это значение, но у меня есть несколько кузенов в Нью-Йорке, о которых говорят, что они в мафии. Один — флорист, так что, хоть и очень сомневаюсь в этом, но я мог бы сделать пару звонков.
— Нет, чуваки. — Я попытался остыть. — Он специально так делает… последнее, что нам нужно, это подраться с ним, чтобы выглядеть так, словно проблема — это мы. Он такой дерзкий маленький засранец. Как, черт возьми, ты позволил Кинси с ним встречаться?
— Позволил ей? — Джекс вытер лицо руками. — Я ее предупреждал, но чем больше, тем больше она его хотела. Поэтому в конечном итоге перестал обращать внимание, и когда все стало плохо, я, наконец-то, вмешался, то потребовалось несколько раз, чтобы убедить ее, что это придурок проблема, а не она.
Меня начала переполнять ярость. Я вскочил на ноги, но меня перехватили Джекс с Санчесом и потянули обратно на скамейку.
— Остынь, мужик. — Санчес похлопал меня по плечам. — Сейчас у нее есть ты, хорошо? А у него ничего нет. Не давай ему преимущество только потому, что злишься из-за того, что произошло много лет назад.
Джекс застыл рядом со мной.
Я облизал губы, это чувство вины возвращалось с удвоенной силой.
— Да, ты прав.
Я не смотрел на Джекса.
Я знал, что выражение моего лица скорее сойдет за признание, чем извинения из-за желания убить Андерсона.
Поэтому вместо того, чтобы выдать нас, я встал и начал растягиваться, а затем отправился на поиски протеинового батончика. Моя виноватая задница будет гореть в аду, если я не признаюсь ему во всем как можно скорее.
Я посмотрел на Кинси через все поле.
Еще несколько дней до того, как разверзнется ад.
И после того, как Джекс получил несколько ударов… он будет в порядке.
ГЛАВА 28
ДЖЕКС
Харли: Хорошая игра! Ты поймал мяч!
Джекс: Я оскорблен… я же футболист. И ловлю все мячи.
Харли: Не открывайся, квотербек, у меня припасены все возможные шутки о мячах. Мне их рассказала бабуля.
Я застонал и быстро написал ей.
Джекс: Я все еще травмирован после того, как она застала нас.
Харли: Травмирован? Эта женщина «дала мне пять», когда вернулась домой и начала готовить на ужин индейку… а у нас не было индейки даже на День благодарения. Кажется, я сделала ее день. Хотя, когда она спросила меня, как ты «упакован», мне пришлось соврать, надеюсь, ты не возражаешь.