— Я бы не стала биться об заклад, — прошептала Кинс, затем сложила на коробке еще одну джерси и передала мне ручку.
— Ты специально пытаешься усугубить мое любопытство?
— Возможно. — Она пожала плечами. — Кстати, спасибо, что взял меня.
— Кинс. — Я не мог остановиться, хотя и пытался. Поцелуй заставил меня потерять рассудок и говорить всякую хрень, которая в конечном итоге куснет меня за задницу, но я буквально не мог остановить следующие несколько слов, слетевших с моих губ. — Позволь мне снова тебя поцеловать.
— Нет.
— Позволь мне сводить тебя на ужин.
Кинс ухмыльнулась.
— Нет.
— Позволь мне раздеть тебя до гола.
— Нет.
— Однажды я возьму тебя измором.
— А на следующий день отправишь меня паковать вещи? — Она выгнула брови.
— Самая большая ошибка в моей жизни, — честно сказал я. — Один ужин.
Она сглотнула. Не смотря в мои глаза.
— Один безобидный ужин.
— Будет не только один лишь ужин.
— Нет, наверное, нет.
— Ты совсем не безобидный.
— Точно нет.
— Ты опасен.
У меня на лице появилась улыбка.
— Если бы ты хотела безопасности, то тебе стоило начать фиктивно встречаться с одним из новичков, которые все еще до смерти боятся твоего брата.
— Ха. — Она печально покачала головой. — Я не заслуживаю этого, Миллер. Найди другую девушку на одну ночь.
— Я не говорил, что хочу девушку на одну ночь.
— Ого, ты передумал?
Я схватил ее за руку; она попыталась выдернуть ее.
— Что, если я хочу две? Возможно, три? Что, если я хочу четыре?
— Тогда я бы сказала, что ты жадный.
— Когда дело доходит до тебя? — прорычал я, поднимая ее на ноги. — Да.
Все танцевали вокруг нас, но мне казалось, что мы были одни. Джекс отошел на противоположную сторону комнаты. Я прижал Кинси спиной к стене, нас скрывало растение в горшке, но не очень хорошо.
— Я просто продолжу спрашивать.
— Я не готова вернуться к моему брату, — вздохнула она. — А если мы усложним все между нами, и все пойдет плохо, а так и будет, что случится потом?
— Так рискни.
— Ты просишь меня доверять тебе?
— Нет. — Я горько покачал головой. — В любой области твоей жизни — твоей безопасности, твоем счастье, твоем здоровье — ты можешь мне доверять. Просто не отдавай мне свое сердце, не тогда, когда я даже не уверен, что у меня все еще оно есть.
Кинс фыркнула.
— Значит, будет только секс.
— Отвлечешься от болезни твоего отца, отвлечешься от Джекса, давай называть это «взаимным отвлечением» между действительно хорошими друзьями… лучшими друзьями. — Я поцеловал ее в лоб, а затем приподнял ее кофту, проскользнул рукой к грудной клетке, слегка пощекотал кожу пальцами, коснулся костяшками пальцев ее пупка, поднимался все выше и выше, пока не обхватил грудь. Она втянула ртом воздух, а я снова скользил рукой к ее животу, пока не наткнулся на джинсы.
— Что ты делаешь? — прошипела она.
— Ничего, — прошептал я ей на ухо, целуя впадинку на шее, в то время как моя рука обхватывала ее, а затем поднял бедро Кинси на мою ногу, прижимая девушку к стене. Я двигался достаточно для того, чтобы она терлась о мою ногу и прижала руки к моей груди. — Ничего. Ты решаешь, что произойдет.
Она выругалась и снова прижалась к моей ноге.
— Ты очень плохой друг.
— Я самый лучший чертов друг в этой комнате. — Я продолжал осыпать ее рот легкими поцелуями. — Ну же, Вафелька, время для сиропа.
— Плохо. — Она медленно меня объезжала, тяжело двигалась по моей ноге, я представлял себе пульсацию внутри нее, как ее стенки сжимали меня в мучительной медленной смерти. — Это… так неуместно.
— Ты заставляешь мужчину хотеть чертовски много всего неуместного, Кинс. Целых две недели ты сводила меня с ума. И поскольку все на твоих условиях, я даю тебе ключи — ты же знаешь, тебе нравится водить, — так что прокатись, дорогая… возьми, что хочешь.
Я схватил ее за бедра и стал направлять, чтобы она могла установить ритм, затем медленно развернул нас в тень между растением и стулом справа. Мы были спрятаны, но недостаточно, чтобы нас не поймали.
— Мне нужно… — Кинси тихонько застонала и ударила меня в грудь, а затем встряхнула головой и начала терзать меня своим ртом.
Я схватил ее за бедра, быстро притянул крепкое маленькое тело к моему, и она практически забралась на меня. Тело Кинси встречало мои толчки, словно мы были двумя сексуально озабоченными подростками, прогуливающими урок.
Было так хорошо. Я был в нескольких секундах от того, чтобы раздеть ее у стены. Кинси замедлила движения, выгнулась к моей ноге, затем прижала ладонь к моему члену. Это прикосновение так сильно меня завело, что я до крови прикусил свою нижнюю губу.
— Я не могу решить, — прошептала она, — что мне больше нравится. — Она двигалась сильнее, я был так близко, и был полностью одет. Какого черта? — Что мне нравится больше… кататься... — Последнее движение по моему бедру. — Или... — Ее рука потерлась об меня, двигаясь вверх и вниз, я ослеп на оба глаза, почти увидел, как моя душа покинула тело, и молился, чтобы Кинс не останавливалась. — Или... — Она просунула руку мне в джинсы. Умер. Я умер. — Водить? — Последнее сжатие.
Я взорвался.
Приветствовал безумие с распростертыми объятиями.
Мой рот обрушился на ее губы.
И я принял решение.
Решение, которое не имел права принимать.
— Ты моя, — прорычал я ей в рот и прикусил зубами ее нижнюю губу. — Скажи это.
— Согласна.
ГЛАВА 17
ДЖЕКС
Я чувствовал себя потерянным без своей второй половины.
Еда не радовала.
Квартира казалась чертовски одинокой.
Харли все еще писала мне смс-ки.
Но я был хреновым человеком, потому что после того вечера, отправил ей сообщение, что не уверен, что между нами что-то получится.
С тех пор я стал счастливым получателем сообщений от ее бабули. Я был вполне уверен, что своей сексуально озабоченной бабуле, Харли специально дала мой номер телефона, пытаясь отплатить за то, что я «выкинул ее на обочину», после того как переспал с ней. Ох, верно, я же не упомянул эту часть.
Я целиком и полностью использовал ее и из-за этого испытывал отвращение к себе, и почему? Потому что был зол.
Когда Харли предложила нам выбираться оттуда, я чувствовал в себе такой неконтролируемым гнев, что мы поехали прямо в мою пустую квартиру, где я открыл бутылку «Джек Дениелза» и выставил рюмки.
К тому моменту как началась обнаженка, мы выпили по четыре шота. А затем все покатилось по наклонной.
— Ты носишь трусики с Суперменом, — констатировал я факт, уставившись на Харли, которая крутилась в простом черном спортивном лифчике и трусиках с комиксами. На ее носках был крошечный четырехлистный клевер. На одной ноге у нее была татуировка в форме дерева. Я хотел облизать чертовку, чтобы посмотреть, так ли хороша она была на вкус, как выглядела.
— Вперед, — сказала Харли.
— Черт, я произнес это вслух? — Я застонал, закрыв лицо руками. — Я не пью. Никогда. Тем более за несколько дней до тренировки.