«Марс» кончился, снег таял, едва касаясь асфальта, и никого, кто хотел бы разделить со мной ложе, так и не нашлось. Ночь готовилась тянуться бесконечно, улицы могли предложить лишь пустоту, и даже чайки и те спали.
«Не бойся чувствовать, дорогая, бойся упасть», — шептала я вслух сама себе.
Но никто не пришел, даже отдаленно похожий на Джина Келли[39], не спрыгнул с фонаря и не пригласил, щелкая пальцами в такт музыке, исполнить чечетку на асфальте среди луж. Даже этого не было.
Ночной мотылек не унимался. Каждую ночь он возникал словно из пустоты, делал мертвую петлю, после чего, изящно спланировав, садился на стол и несколько раз даже мне на плечо.
— Молодой человек, на вас сидит насекомое, — шепнул мне однажды сморщенный старичок, который ждал, пока я выдам ему ключ.
Он и сам немного смахивал на насекомое.
— Я знаю, — ответил я, осторожно подставляя палец, чтобы мотылек мог на него перелезть. Я с гордостью продемонстрировал его не слишком заинтересованному постояльцу. — Можете взять его себе, если хотите.
Но ему нужен был только его ключ.
Я старался быть верным своему решению не привязываться к ночному мотыльку. Но чем больше я стремился не обращать на него внимания, тем упорней он меня завоевывал, выделывая самые что ни на есть рискованные акробатические трюки. Однажды во время одного из таких трюков его сдуло порывом ветра, ворвавшимся вслед за поздним постояльцем. Мотылек вылетел через распахнутую дверь. Я не удержался и подбежал к окну. Когда я увидел его сидящим на припаркованной машине, мне стало неловко и я решил, что так оно, пожалуй, даже лучше для нас обоих.
В следующую ночь я едва смотрел на экраны. Часами шарил повсюду глазами, переводил взгляд с двери на окна и затем на кондиционер. Его нигде не было. Мне его не хватало. Через неделю я не выдержал. И когда я наконец обнаружил его в высокой прическе одной дамы, что пришла за ключом от своего номера, я от восторга чмокнул тетку в лоб.
После окончания дежурства я брал мотылька с собой в комнату. Там предметом его живейшего интереса служила меховая подкладка моей ядовито-зеленой куртки. Но поскольку я не доверял качеству краски на этой куртке, я сначала старался держать ее от него подальше. Через некоторое время я стал себя одергивать. Я вспомнил о Фредерике и подумал о том, что весь мир охвачен нищетой, коррупцией, голодом, безразличием и страхом. Поэтому нежности к какому-то ночному мотыльку должны быть положены разумные пределы. Я назвал его Эрнест.
Работники кухни здоровались со мной вежливо, уборщицы и горничные смеялись над моими глупыми шутками. Когда любезный администратор приходил сменить меня в семь утра, я шел завтракать на кухню ресторана. Завтрак готовил сам шеф-повар. Этот мужик был страшный зануда. Налоги изобрели, чтобы отравлять ему жизнь, турки на этом, естественно, греют руки, на улицах все больше мусора — и в этом, конечно, тоже турки виноваты; доказательством служит сама система: все эти правительственные скандалы, а потом у них все шито-крыто, перевернутые цветочные ящики у входа в его жилище — ему давно уже все стало ясно.
Я всегда с ним во всем соглашался, протягивая тарелку для добавки. Как ни странно, он, похоже, испытывал ко мне своего рода почтение. То же самое можно было сказать и об остальном персонале гостиницы. Мне показалось, что, прежде чем я в первый раз вступил на ночное дежурство, Стан собрал их вокруг себя и голосом громовержца провозгласил: «Бенуа Де Хитера вы и пальцем не тронете. Вы будете проявлять к нему особое уважение и вести себя как подобает. Ибо перед вами человек, который все в жизни повидал и все испытал. Это непревзойденный самородок, который согласился отдавать свою эрудицию и мастерство ради нашей общей безопасности в ночные часы». Произнося эту речь, Стан устремлял свой единственный глаз по очереди на каждого из подчиненных. Даже шеф-повар не нашелся чем возразить, а самая сентиментальная из горничных и вовсе расплакалась от переизбытка эмоций. Что-нибудь в этом роде наверняка было. Неспроста же я им вдруг так полюбился? Они обращались ко мне исключительно на «вы» и не приставали с расспросами насчет коробки с дырочками, которую я таскал за собой повсюду. В ней я относил Эрнеста в свою комнату после дежурства.
39
Келли Джин — американский музыкальный актер, одну из самых своих знаменитых ролей он сыграл в фильме «Поющие под дождем».