Долетев до террасы кафе, она позволила мне подойти поближе, словно хотела проверить меня на мизантропию. Я не поддался на эту уловку и твердым шагом приблизился к ней.
— Ха, вот она, моя девочка! — сказал я.
Мне было наплевать на любопытные взгляды группки подростков, сидевших за соседним столиком. Что мне за дело до них, пускай себе тянут шеи, я ведь могу в любую минуту повернуться и уйти!
Эрнестина смотрела на это иначе. Когда разделявшее нас расстояние стало не больше чем в палец, она вспорхнула и, описав в ночном воздухе дугу, спикировала, словно на американских горках, на грудь какой-то толстой девочки. Та громко завизжала. С омерзением я наблюдал, как девчонка приложила к крылышкам Эрнестины горящий конец сигареты. Раздалось странное шипение, которое заглушил мой крик. Крылышки с зазубренными краями свернулись в трубочки. Шесть лапок моей замученной подружки бессильно задрожали. Едва она коснулась ими земли, как истеричная ведьма раздавила ее своим сапогом.
Когда я увидел темно-коричневую пыль — все, что осталось от Эрнестины, — в моем мозгу произошло короткое замыкание. Я приподнял толстую девочку за волосы со стула. Дальше этого я не пошел. Но какой-то мальчишка кинул в меня плетеным стулом, а другой отправил меня в нокдаун метким ударом кулака. Похоже, они оба одновременно с размаху нанесли мне удары ногами по животу и по яйцам. То, что в следующие бесконечно долгие мгновения пришлось пережить моему извивающемуся на земле телу, казалось нападением целого войска. Эрнестине каким-то образом удалось втянуть обратно свои валяющиеся возле ножки стола внутренности. Ее тельце опять было целым, от ожога не осталось и следа. Она прикрыла голову крылом и проскочила, невредимая, сквозь молотильню ног. Потом уселась на металлическую крышку пивной бутылки в сантиметре от моего носа и, встав на задние лапки, победно развернула крылья. Я грустно ей улыбнулся. Она мне подмигнула.
— Ну как, Бенуа, может быть, напоследок споем? — спросила она меня хрипло.
— С удовольствием, — сказал я, облизывая с верхней губы кровь.
И тогда она запела песню, которую всегда исполнял Чет Бейкер, — моя Эрнестина пела ее, не уступая мощью Элле Фитцжеральд, одновременно отбивая лапкой такт. «I get along without you very well». Я с улыбкой отвел глаза. Ох уж эта Эрнестина! Как она меня хорошо изучила! «Of course I do». Над головами рычащих от злости хулиганов неслась, разрастаясь, на свет луны целая вереница ночных бабочек. «Except when soft rains fall and drip from heavens, then I recall…» Бабочки со всех сторон окружали мою маму, придерживая ее за платье. И все-все улыбались… «The thrill of being sheltered in your arms». Миллиарды крылышек заслоняли собою звезды. «Of course I do»[41].
Ночь была промозглой и бездонной. Просидев час в кафе, где собралось множество молодых счастливых пар, со стаканом текилы «Санрайз», я решила завязать со своим богемным образом жизни. Мне захотелось услышать знакомый голос, позвонить кому-то, кто приехал бы и забрал меня отсюда. Друзьям, родственникам, бывшим друзьям — не важно. Тому, кто готов безоговорочно протянуть мне руку помощи. Кто не ждет от меня ничего взамен. Как, например, Брам.
Я нашла телефонную будку, сунула в прорезь один евро и набрала номер. Он снял трубку лишь с шестидесятого гудка.
— Это Брам, я слушаю. Что случилось? — Его голос звучал поразительно мужественно и самоуверенно.
— Брам, darling![42] Это я, Майя.
— Здравствуй, Майя.
(Я уже поняла, что дело плохо.)
— Я подняла тебя с постели?
— Разумеется.
— Прости. Послушай, дорогой, я тут на море, и у меня на душе кошки скребут. Ты не мог бы приехать меня забрать?
— Майя, сейчас полтретьего ночи. Садись утром в первую электричку и заходи ко мне, если хочешь.
— А еще суше нельзя? Что с тобой?
— Я занимаюсь на курсах психологической самообороны «Учись за себя постоять».
— Поздравляю.
— Спасибо. Слушай, каждый сам несет ответственность за свою жизнь. И ты в том числе. Я не твоя комнатная собачка.
— Мне нужна не комнатная собачка, дорогой, а просто друг, который бы за мной приехал.
— Мне очень жаль, Майя.
Из-за этих чертовых курсов психологической самообороны мне не на кого было больше рассчитывать. В моих сосудах маршировало целое войско удрученных повстанцев. Ругань, жалобный голос, слезы — ничто не помогало. Не Брам, а сто двадцать килограммов бетона повышенной прочности. После долгих уговоров он все-таки сообщил мне номер Кати. Как выяснилось, она не уехала в Мозамбик. Она наконец-то встретила своего сказочного принца в собственном городе. «Только не пугайся, если трубку возьмет один твой старый знакомый».
41
Я живу без тебя не так уж плохо. Конечно, конечно. Но когда идут тихие дожди и с листьев каплет, я вспоминаю… как ты сжимала меня в своих объятиях. Конечно, конечно