— До недавнего времени граф Элдридж был так же беден, как мы с тобой сейчас, — сказал ей брат.
— Неужели? — воскликнула Аморита. — Тогда, если вдруг он узнает о нас правду, он поймет нас и не станет осуждать.
— Аморита! Он не должен узнать правду! — закричал на нее Гарри. — Пойми ты наконец, что никто никогда не должен узнать, что ты не та, за кого себя выдаешь!
— Знаю, знаю, — сказала девушка, пытаясь успокоить брата. — Ну, не расстраивайся так, Гарри! Ты испортишь самый прекрасный момент в моей жизни — поездку в этом замечательном фаэтоне! Не сердись же, я все отлично понимаю.
— Прости, я не хотел кричать на тебя, — извиняющимся тоном проговорил Гарри. — Однако если ты спокойна, то я нервничаю чрезвычайно!
— А у меня такое чувство, будто у меня в груди трепещут сотни бабочек, — глубоко вздохнув, сказала Аморита, — и мне кажется, что если кто-то заговорит со мной, я просто не смогу ответить. Кроме того, я все время думаю, что это просто сон и я вот-вот проснусь в своей кровати и все вернется на круги своя.
— Очень, кстати, разумный подход к происходящему, — одобрил Гарри. — Просто думай, что ты спишь, и это все не правда, а всего лишь игра воображения. Тогда ничто не сможет тебя расстроить или причинить боль, ведь это все — во сне.
— Почему расстроить? — наивно спросила девушка.
Гарри не ответил.
Он смотрел вперед, на дорогу.
Он опять подумал, как и прошлой ночью, что оба они идут по очень шаткому и опасному канату.
Молодые люди сделали остановку на постоялом дворе и пообедали там.
Они сидели за столиком на улице, наслаждались солнечными лучами и ели свежеиспеченный хлеб с сыром, который очень нравился Аморите.
Выпив по стакану самодельного сидра, они снова пустились в путь.
Только после четырех часов пополудни они свернули с дороги и въехали в кованые железные ворота.
Гарри обратил внимание на то, что подъездная аллея явно требует уборки.
Он был уверен, что у графа ушла масса времени на то, чтобы привести старый замок в подобающий вид. Видно, сюда просто еще руки не дошли.
В этом Гарри убедился еще больше, когда они проезжали покосившийся и давно не ремонтировавшийся мост.
Перед замком во внутреннем дворе на земле не хватало гравия. Некоторые окна были разбиты, стекла в них еще не успели заменить.
Гарри остановил лошадей перед домом на красной ковровой дорожке, очевидно, еще совсем новой, и вышел из экипажа.
Здесь уже выстроились лакеи и конюхи, чтобы разгрузить багаж и присмотреть за лошадьми прибывающих гостей.
Дворецкий ожидал их на верхней ступеньке лестницы, чтобы провести в дом.
Гарри передал свою шляпу и перчатки одному из лакеев и вместе с сестрой поднялся по лестнице.
Дворецкий впустил их в поражающий своими размерами холл.
Следуя за слугой, Гарри почувствовал, что ковры на полу были протерты чуть ли не до дыр.
Висевшие на стенах портреты предков графа не мешало бы протереть от пыли.
Записав имена молодых людей, дворецкий распахнул перед ними дверь просторной гостиной и громогласно объявил:
— Сэр Эдвард Хау, милорд, и мисс Рита Рил!
На мгновение, поскольку Аморита очень волновалась, все поплыло у нее перед глазами.
Однако она справилась с собой и даже обратила внимание на хрустальные канделябры над головой и элегантную и роскошную французскую мебель.
Повсюду благоухали потрясающей красоты цветы.
От группы людей, стоящих в дальнем конце комнаты, отделился высокий красивый мужчина, который подошел поприветствовать их.
— Я надеялся, ты приедешь пораньше, Гарри, — сказал граф, радушно улыбаясь. — Нам нужно время: перед обедом хочу успеть показать тебе своих новых лошадей.
Граф пожал руку Гарри, затем посмотрел на Амориту.
— Думаю, вы не знакомы. Позволь представить тебе Риту Рил.
Аморита сделала легкий реверанс. Граф, пожимая ей руку, сказал:
— Рад видеть вас в моем замке, очень любезно с вашей стороны, что согласились приехать с моим другом Гарри.
— Это любезность с вашей стороны — принять меня, милорд, — ответила девушка.
Она говорила своим обычным мягким, приятным голосом.
Гарри, слегка нервничая, подумал, что граф немного удивился.
— Пойдем, поздороваемся с остальными, — предложил он.
Он прошел в ту часть гостиной, где находились другие гости.
Первыми Гарри приветствовали Джимми и Чарли.
Достопочтенный Джеймс Понсонби был с Мэвис, одетой с головы до ног во все ярко-красное.