- Выходите, - Матей был груб и спокоен. Как, собственно, и всегда, хотя кирпичное лицо ветерана было бледнее, чем обычно. - Вы арцийский принц, Проклятый вас забери, - вот и докажите на деле, что не только юбки задирать умеете.
Луи молча кивнул и на все еще дрожащих ногах заковылял на улицу, где толпились его сигуранты и другари вперемешку с воинами Матея, причем лица многих отливали той же изысканной зеленью, что и у принца. Странное дело, но это зрелище почему-то успокоило племянника императора, напомнив как о том, что не он один такой неженка, так и о том, что все эти люди пришли сюда за ним и из-за него и он за них отвечает. Это совсем не походило на старинные баллады. Это вообще ни на что не походило, но он внезапно понял, что следует делать.
- Коня! - Атэв отыскался тут же, и Луи легко взлетел в седло. Конь, раздраженный непривычными, страшными запахами, начал взбрыкивать, и Луи, не думая, легко ударил его рукояткой хлыста между ушей, а затем, успокаивая, погладил. Эти привычные действия окончательно привели принца в чувство, и он сообразил, что как раз конь-то тут и не нужен. Сдерживать возбужденных пожаром и трупами животных, когда возможен бой... Луи, махнув рукой, соскочил на землю и лично привязал жеребца к какой-то жердине.
- Найдется тут десяток мужчин, которые в состоянии переносить это зрелище и не блевать при этом в кустах?
Несколько сигурантов и воинов с мрачными, но решительными физиономиями вышли вперед. Странно, но яростная вражда между людьми принца и людьми Матея куда-то исчезла. Теперь они ощущали себя единым целым - небольшой кучкой людей, столкнувшихся с огромным и непонятным Злом.
- Возьмите собак на сворки. Мы сейчас обшарим деревню, - принц старался говорить спокойно, и с каждым словом это у него выходило все лучше. - Надо понять, кто тут побывал. Может быть, остались живые. Ждите нас, - он огляделся по сторонам, - вон у тех зарослей. Старшим остается сигнор*, - он впервые за последние полгода назвал его так, - Матей.
* Сигнор (от "сигна") - синьор, крупный феодал.
Тут Луи немного запнулся - еще вопрос, пожелает ли старик выполнить его приказ, но тот только быстро наклонил плешивую голову в знак согласия. Луи в ответ тронул эфес шпаги и медленно пошел впереди своих людей по заросшей расторопшей улочке.
Они обшаривали деревню дом за домом, благо она была небольшой. Жалкое имущество селян было нетронуто. Видимо, роскошный рубин на руке сельской девушки был единственной ценной добычей, взятой в Лошадках. Кроме его жителей. Люди куда-то исчезли, хотя трупов было куда меньше, чем обитателей деревеньки, и лежали они так, словно бы их приканчивали походя, как отбившихся от стада овец. Чем ближе к маленькой площади, на которой стоял старенький, но чистый и веселый иглеций, тем больше убитых валялось на улице. Луи уже не сомневался, что сельчан зачем-то сгоняли на площадь. Странно, но боль и ужас отпустили принца, он ничего не чувствовал, словно выпил настойку плешивого гриба*, которой его однажды опоил шарлатан-медикус, взявшийся вырвать больной зуб. Принц действовал как во сне, когда видишь себя со стороны. Собаки, скуля и упираясь, все-таки шли вперед, но пока ни одной живой души обнаружить не удавалось. Он почти равнодушно переступил через полную молодую женщину, в спине которой торчала стрела, и ее годовалого ребенка, пригвожденного к земле странным белым копьем, про себя отметив, что мертвых надо будет как-то похоронить и что это работа на всю ночь.
* Плешивый гриб- плешка, плешивка - древесный гриб, настойка из которого обладает успокаивающим и обезболивающим действием, применяется медикусами для обезболивания. В больших дозах смертельна.
У одного домика - видимо, здесь жил кузнец - они в первый раз наткнулись на попытку сопротивления. Деревенский силач дорого продал свою жизнь. Судя по кровавым лужам и переломанному оружию, кого-то из нападавших он достал, но трупы или раненых унесли. В доме на постели лежала хрупкая женщина в зеленом платье и трое ребят - мал мала меньше. Что-то в их позе показалось неожиданным.
- Это он сам их, - Винсен, аюдант* Матея, неотвязно следовал за Луи, но принца это почему-то больше не раздражало, - верно, решил, что уж лучше он сам, чем эти...
* Аюдант - молодой дворянин, добровольно выполняющий приказания бывалого воина благородного происхождения.
- Но кто они? - хрипло пробормотал Луи.
- Ума не приложу. Никогда такого не видел. Но оружие не наше и тряпки, воин кивнул на разодранный светло-серый плащ, придавленный тяжелым телом кузнеца, - поговаривали, в Последних горах погань всякая гнездится, но чтобы такое...
- Куда они людей-то погнали, как ты думаешь? Может, еще догоним?
- Боюсь, недалеко, - махнул рукой ветеран, - собраться не дали. Вещи все тут. Этот вот даже детей прикончил, значит, видел, что их ждет... Думаю, найдем всех в одной яме.
И они действительно нашли всех. Но не в яме, а в деревенском иглеции. Прошел не один день, когда заглянувшие туда смогли в первый раз улыбнуться.
Бесконечный весенний вечер тянулся и тянулся, и на чистенькой площади, несмотря на дым, было довольно светло. Светло было и в храме, хотя лучше бы спасительная тьма прикрыла своими добрыми крыльями от людских глаз то, что сильные сотворили со слабыми.
Основные двери в иглеции были намертво закрыты и приперты стволами двух вековых каштанов, еще утром украшавших площадь яркой весенней зеленью. Единственным входом в здание оставалась маленькая дверка, которой обычно пользуются клирики и которая ведет в недоступное простым прихожанам помещение. Луи с детства знал, что этот порог переступать нельзя, но не колебался. По всему видно, людей согнали в иглеции, значит, что б там его ни ожидало, он должен войти. Винсен дышал в спину, и это придавало уверенности. Арциец, велев двум сигурантам, казавшимся поспокойнее, идти следом, вошел в Чистый Зал*. Там они нашли толстенького деревенского клирика, его возглашальщика** и четырех старух, из числа тех, что вечно толкутся у храмов.