– Я предполагал что-то в этом роде, – вздохнул Эрик, – что-то проснулось у тебя в крови, что-то мне не понятное. Но ты прав, это не так уж и важно. Эланд пойдет за тобой, но ты должен победить. Знаешь, – маринер озадаченно поскреб подбородок, – я всегда терпеть не мог дурацкую байку, которую так любят повторять клирики. Ну, про то, как их добренький бог на всех рассердился и решил утопить. И только один человек додумался построить корабль и взял на него своих родичей и кучу всякой твари, от которого мы все и пошли, потому как другие утонули... Глупо это, никогда столько народу от одной семьи не разведется, люди ведь не кошки.
А сейчас вот думаю, есть в этом какой-то смысл – если, конечно, тот корабль не был настоящим кораблем. Вот если за него считать всю Тарру, тогда да. Бог там или еще кто сильный решил род людской погубить, а мы хотим выплыть. Похоже, сейчас так есть. И ты – наш капитан, больше некому, должен суметь, иначе никак не выходит.
– Ну, если так, – Рене внезапно улыбнулся удивительно молодо и ярко. – Если так, я сделаю все как надо. Ведь я все еще Первый Паладин Зеленого Храма[30].
Глава 2
– Кто-то прошел в сад, – удивленно обронил Эмзар. – Странно, я вроде бы никого сегодня не жду.
Астен понимающе улыбнулся. Эмзар предпочитал одинокую жизнь, но он был хорош собой, а под ледяной оболочкой скрывался огонь. Астен давно догадался, что у брата случаются подруги, которые, видимо, приходят к нему через сад. Но не в полдень же!!!
Эльф с любопытством ждал, когда Эмзар получит ответ на посланное заклятие-встречу, и это не заставило себя ждать.
– К нам решила зайти подруга твоего сына. Разве Рамиэрль не объяснил ей, что это опасно?
– Она обещала не покидать моего дома, но, видимо, красота имеет обыкновение успокаивать. Разве человеку может прийти в голову, что здесь может быть опасно? Да и то, что я о ней знаю, заставляет думать о неожиданностях. Она не из тех женщин, что умеют и любят слушаться. Геро не терпит, когда за нее решают.
– А ты ее неплохо узнал за эти несколько дней.
– У тебя есть шанс проверить мои наблюдения. На нашем попечении Эстель Оскора, и чем быстрее мы поймем, чего от нее ждать, тем лучше.
– Что ж, пойдем, поприветствуем гостью, – Эмзар мельком глянул в овальное зеркало в светлой резной раме, небрежным жестом поправив серебряную цепь на груди, и вышел в сад первым. Астен пошел следом, гадая, что ищет здесь Герика.
Я сама не очень понимала, что мне было нужно от правителя. эльфов. Однажды мы с ним разговаривали, но тогда я слишком была поглощена новыми впечатлениями и попытками осмыслить происшедшее со мной, чтобы обращать внимание на кого бы то ни было, хотя бы и на эльфийского владыку. От нашей первой встречи у меня осталось лишь удивительно неприятное чувство, что я когда-то видела кого-то очень похожего, но не могу вспомнить где и когда. Это был абсурд. Роман, единственный знакомый мне эльф, конечно же, походил на брата своего отца но это было совсем иное. То же, что тревожило меня, заключалось не в схожести утонченных черт, не в очертании головы, не в изяществе фигуры. Это был какой-то смутный намек, который тем не менее меня беспокоил несколько дней кряду. И еще мне хотелось откровенности. Я должна была понять, кем или чем меня здесь считают и чего они от меня ждут.
Проще всего было поговорить об этом с Астеном, который мне очень понравился с первого взгляда, но отец Романа (эти эльфы хоть кого могут свести с ума, ведь на человеческий взгляд Астен казался не отцом, а братом своего сына, и притом младшим!) мог из лучших побуждений не сказать всей правды. Эмзар же, похоже, был пожестче. Впрочем, король, даже если он предпочитает называться иначе, таковым и должен являться.
Вход в Лебединый Чертог я отыскала сразу же. Дворец правителя главным фасадом выходил на замощенную белыми восьмиугольными плитами площадку со стройным обелиском посредине, увенчанным расправляющим крылья лебедем, сзади же к Чертогу примыкал сад, окаймленный изгородью из серебристого можжевельника, в проход в которой я и вошла. Видимо, у хозяина Убежища тоже было ко мне определенного рода любопытство – так как меня пропустили, я лишь почувствовала легкое прикосновение к щеке... Так могла бы коснуться в начале осени летучая паутинка, но это были какие-то охранные заклятья. Что ж, раз мне разрешили войти, я не преминула этим воспользоваться.
Не знаю, как выглядят райские кущи, про которые вечно разоряются клирики, но не думаю, что парадиз, в котором блаженствуют после смерти праведники, прекраснее Лебединого сада. Может быть, больше, роскошнее, ярче, но не прекраснее.
Вся моя решимость немедленно прояснить свое положение ступила, когда я выбралась на берег небольшого озера, обсаженного серебряными ивами. Длинные гибкие ветви полоскались в черной и вместе с тем абсолютно прозрачной воде, на поверхности которой кружили в медленном танце узкие листочки, – со дна озера били ключи, заставляя воду медленно вращаться. Там, где ветви сплетались всего гуще, белела статуя, представлявшая собой выходящую из воды девушку, поправлявшую заколотые на затылке волосы. Я невольно залюбовалась изяществом и благородством позы, гордым и вместе с тем удивительно просветленным, сияющим от радости лицом. Мне почему-то показалось, что мраморная красавица, выходя из озера, встретила восхищенный взгляд единственного дорогого ей создания...
– Что хочет найти госпожа у Темного Пруда? – голос, вырвавший меня из грез о чем-то несбыточном, был приятным и дружелюбным. Я оглянулась. Сероглазый эльф с очень серьезным лицом возник словно из ниоткуда. Наверное, я его уже видела в Зале Первых Фиалок, куда собрались все значительные лица клана, дабы выслушать Рамиэрля (рассказавшего соотечественникам намного меньше, чем отцу и дяде) и посмотреть на чужеземную диковину, каковой являлась я. Больше я с эльфами до сегодняшнего дня дела не имела. Разумеется, за исключением самого Романа и его отца, но незнакомец сразу же вызвал у меня симпатию, бывшую, похоже, взаимной.
– Клэр Утренний Ветер из Дома Журавля, к услугам госпожи, – гость слегка улыбнулся, отчего его и без того юное и прекрасное лицо стало еще красивее и моложе.
– Меня зовут Мария Герика Ямбора, урожденная Годойя, – но это имя вряд ли вам что-то скажет. Ро... Рамиэрль из Дома Розы называет меня просто Геро.
– Тогда меня можно называть просто Клэр. Госпоже нравится у нас?
– Я еще не знаю. Может ли нравиться сон?
– Да, наш народ все больше становится сном, – серьезно кивнул головой мой собеседник, – что поделать, ведь мы сами в известном смысле спим тысячи ваших лет, и, значит, все меньше и меньше остается от нас в истинной жизни... Хотя это слишком грустная тема для первого разговора. Когда я вас окликнул, вы любовались ивами...
– Не только, – тут я могла позволить себе полную откровенность, – я не видела ничего чудеснее этого озера. Черная вода, черные стволы, серебряные листья и эта статуя... Женщины счастливей и прекраснее, наверное, не может быть...
Мой собеседник вновь улыбнулся радостно и смущенно.
– Эту статую... Это моя работа. Я ее начинал, когда мне было очень грустно, а заканчивал счастливейшим из живущих на этой земле. Я рад, если госпоже она понравилась.
У меня не было слов, чтобы выразить свое восхищение, но мне они и не понадобились, так как наш разговор был прерван. По обсаженной бледно-золотыми кустами тропинке к нам быстро шли двое. Клэр смущенно отступил назад и склонился в изящном поклоне. Я узнала обоих пришедших – золотоволосого Астена и его брата. Вновь мелькнула мысль, что повелитель Лебедей на кого-то похож, но на сей раз думать об этом было некогда.
30
Первый Паладин Зеленого Храма Осеины – первоначально – моряк, признанный одним из сорока лучших из живущих ныне мореплавателей. Паладины Зеленого Храма составляли Совет и выбирали Первого Паладина, наделявшегося королевскими полномочиями, которые могли прекратиться или с его смертью, или если он сам от них отказывался и возвращал атрибут своей власти – Черную цепь – Совету. Когда власть над Эландом стала передаваться по наследству, звание Первого Паладина стало означать лишь почетное признание непревзойденных ныне живущими морских подвигов