Королева продолжала молчать. Если, конечно, не считать учащающихся всхлипов.
– Мама, что… случилось? Что со мной случилось?! – почти крикнула Леонита, когда мать виновато отвела глаза от её лица.
Только сейчас принцесса осмотрелась. Чужая комната. Чужая постель. Что всё это значит? Но сначала – зеркало. Пришлось подниматься и, превозмогая слабость, добираться до зеркала, висящего в простенке между окнами. Оттуда смотрело вроде бы её и в то же время чужое лицо, обрамлённое чужими же, более яркими, почти медными волосами. Ничего, волосы – это не страшно. Так она ещё больше стала похожа на папу с его огненной шевелюрой. На папу? Леонита прижала руки к груди. Грудь! Пусть и не большая, как у некоторых придворных дам, но у неё была грудь! А сейчас? Она растерянно посмотрела на мать. Та так и не подняла виновато опущенную голову.
Что? Этого просто не может быть! И та, которая перестала именоваться принцессой Этталийской, медленно взялась за подол сорочки и, уже понимая, что может там увидеть, но всё ещё не веря, бросила осторожный взгляд. Да, Леонита перестала быть принцессой. Она и Леонитой быть перестала. На это явственно указывало то мерзкое и ужасное, что болталось между жилистых ног, покрытых редкими рыжими волосками. Второй раз за сегодняшний день мир померк перед её глазами.
***
– Ли, ты не можешь всю жизнь провести взаперти! – в голосе короля слышалась усталость.
После того, как в комнате несколько раз воспламенился полог кровати и занавеси на окнах, все осознали, что находиться рядом с нестабильным магом может быть очень опасно. Опасно всем, кроме имеющих родственную магию огня. И отец, как когда-то это делала мама, проводил дни и ночи рядом со своей дочерью. Дочерью, которая перестала таковой быть.
Какая злая ирония. Восемнадцать лет спустя Дейриг получил то, что хотел. Его дочь, его малышку превратили в парня. Почему? Ну почему нельзя вернуть всё назад? В тот день и час, когда новорожденная кроха доверчиво ухватила отца за палец, а он произнёс те ужасные слова. Король уже давно понял, что готов принимать своего ребёнка любым. Мальчиком, девочкой. С магией или без. Это его дитя! И как же тяжело понимать, что Леонита наказана за его жестокое и эгоистичное желание обмануть судьбу и самих богов.
– Ли?
– Не называй меня так, – это были первые слова, сказанные ею почти за две недели затворничества. – Я… уже не девушка. Не Леонита.
– Хорошо. Сделаем так, как ты захочешь.
– Отныне у меня будет только одно имя – Энери Роува. Вы не будете возражать, если я возьму одну из родовых фамилий мамы? – после согласного кивка отца она продолжила: – И, папа, я хочу покинуть этот суетный мир.
– Что?! А как же мама? Ты подумала о ней? Она последует за тобой!
– В храмы огня нет дороги магам воздуха…
– Уфф, – облегчённо выдохнул его величество, – а я-то уже подумал…
– Нет, папа, я говорю не о смерти. Я желаю скрыться в отдалённом храме и там просить милости у огненного Дуарха.
– Но… Энери, видишь ли, – король замялся, – тебе в этом теле не позволят перейти границу женской обители…
– А в мужскую я не пойду сама. Или теперь следует говорить «сам»? – та, которая с этого момента носила только имя Энери, крепко сжала кулаки и зажмурила глаза. Неукрощённый огонь опять рвался наружу.
– Э-ээ… Энери. Архимагистр Лутарх хочет поговорить с тобой.
– Он ещё не всё сказал?!
– Пожалуйста, выслушай его, – королю никогда не приходилось просить, но сейчас он просил.
– Кто знает… обо мне?
– Только те, кто был на тот момент в зале. Сама… – после болезненно-предостерегающего взгляда Дейриг поправился: – Сам знаешь, я, мама и Роэнс не пророним об этом ни слова. А у членов Совета свой кодекс чести.
– А слуги?
– Тебя никто не видел. Ты же… заметил, что в комнате убирают, только когда ты переходишь в другую. Не знает даже ваша няня Арентина, – каждый раз перед тем, как обозначить при разговоре половую принадлежность своего ребёнка, король делал маленькую заминку.
– Что же сказали всем? Куда исчезла принцесса Леонита?
– Для всех принцесса Леонита отбыла в отдалённый храм Дуарха, чтобы стабилизировать и покорить проснувшуюся магию огня.
– Какое простое решение, – на упрямо сжатых губах промелькнула усмешка. – Что же хочет сказать архимагистр Лутарх? Думаю, я приму его.
Слабая и послушная принцесса Леонита навсегда осталась в прошлом. На короля глянула та, что посмела перечить самому верховному.
***
Энери Роува – с сегодняшнего дня именно Энери и никак иначе – первый раз за свою жизнь самостоятельно оделся. Пришлось повозиться, разбираясь с завязками и застёжками штанов, рубашки и камзола. И всё же он отметил, что облачаться в мужской костюм гораздо легче, нежели в многочисленные женские юбки, сорочки, корсеты и прочие кружева и украшения. Он осмотрел себя в зеркало. Пышные волосы, мягкими волнами сбегающие до пояса, могли являться предметом зависти всех придворных дам.