Марья вернулась в дом, перед этим плотно притворив калитку за феей. Оклемавшийся вьюнок спешно заращивал прогалину на своих владениях. А для нее настало время обеда. Ведьма широкой ложкой добыла из горшка молозиво и приглашающе кивнула Велене:
— Это — на сладкое.
А потом, осилив свою порцию обеда и молозива, взялась сооружать шестой амулет для мелкого мага.
Велена же, принюхавшись к лакомству, решительно кинулась его смаковать.
— Знаешь, в такие моменты понимаю, что лидерские качества у меня и правда есть, и я вполне могла бы служить не на последних ролях в каком-то войске! — немного горьковато улыбнулась фея, зачерпывая ложкой молозиво. — Согласись, сейчас уже вообще мощнейший бред творится!
— А то, — Марья отхлебнула фруктового отвара и задумчиво посмотрела на довольную фею. — Какой талант зря в глуши пропадает! — усмехнулась она. А потом, подумав, выдала: — Я, конечно, знаю, что это все полный бред… Но почему ни разу никто не додумался сделать сугубо женский отряд? Десятку, сотню, навряд ли наберется больше желающих махать мечом… Вот не пойму, чем женщина хуже мужчины? Женщина и боль лучше терпит, и грузы способна большие переносить… чет я ни разу не видела, чтобы кто-то надорвался помочь бабе донести коромысло с двумя полными ведрами или здоровенное корыто для поросят… И чем плоха женщина в бою? Какая разница, какого пола тот, кто отрубит врагу голову или пустит стрелу? Не знаю я… Наверное, храмовники меня бы уже сожгли за такие слова…
— Ну почему не додумался? — воительница облокотилась о спинку стула, вытягивая под столом ноги. — Вот у хатамитов, которых у нас жгут как еретиков, женщины частенько и полководцами бывают. Там, правда, своих нюансов много, но если у тебя бедная семья и нужно зарабатывать на жизнь, ты легко можешь пойти в военную школу, а не в бордель. Платят, я слышала, одинаково, — она тихо хохотнула, щурясь на солнце. — А вот у нас бабские отряды бывают только во время осад крепостей, где подыхать всем, или в сурово-военное время.
— Как-то несправедливо, мне кажется, — Марья ловко скатала небольшой шарик из смолы и запихнула в него листик клевера. Зажала в пальцах, рассматривая на свету — смотрелось красиво. — Паршиво, когда нет никакой перспективы, — она достала из кармана шнурок и продела его в пока еще мягкую смолу. Подумав, снова отхлебнула отвара и скривилась, пытаясь отклеить от себя кружку. А потом взялась тихо зачитывать заговор для нового амулета.
— Ну, по сути, да, таким, как я, рады только в закрытых орденах, в наемничьих ватагах и как раз в среде охотников на нечисть. Ведь всем плевать, кто зарубил озверевшего лешего или семейство волкодлаков-людоедов. А вот кто командует в армии на хлебной должности — до этого всем есть дело, — фея улыбнулась ещё более криво и, поднявшись на ноги, принялась оживлённо хрустеть суставами и позвоночником. Играючи сложилась пополам, становясь на мостик, и так же плавно разогнулась обратно.
Марья спокойно наблюдала уже не первый раз виденную гимнастику.
— Тебе не дурно после еды-то выкручиваться? — все же спросила она, подумав, что, пожалуй, сама потеряла бы весь обед, вывернись наизнанку, а потом вернувшись в норму. Гибкостью Марья не отличалась, ну это ей и не было нужно в жизни. Женщина покатала по столу уже подсыхающий кружок-амулет и повесила его себе на шею в компанию к остальным. А потом пошла вымывать руки от смолы.
— Да нет, нормально, наоборот, еда перестаёт булькать и нормально устаканивается на своём месте, — фыркнула девушка, легко похрустывая суставами. — Кстати, если что, если хочешь, чтоб смола не липла к рукам так сильно, как сейчас, смачивай их очень холодной водой, так будет легче: и смола не помутнеет, и руки будет легче мыть, — просто посоветовала она. — Ну, вообще дело твоё, я просто предложила.
— Ну эти-то я уже сделала, — ведьма покосилась на новенькие амулеты. Теперь ходить пять дней с этой красотой на шее… — А для следующих учту, спасибо.
— На всякий случай, сделай ещё парочку, — посоветовала фея. — А то кто знает, какой ещё обалдуй сюда припрется. Сама понимаешь, от всех амулетами не откупиться, удача, которую нужно не бесплатно заряжать каждый месяц, и удача от ведьмы — это совсем уже иное.
— Я-то понимаю, но ты этого задохлика видела? — прыснула Марья, вспоминая тощего студента. — Его или рыцари одной перчаткой по дороге размажут, или я зашибу нечаянно. Мне даже представлять страшно, как бы это выглядело в жизни, выбери я эту мелочь… — ведьма засмеялась, смаргивая слезы с глаз. Картинка и правда представлялась комичная…
========== Глава 11 ==========
До вечера временно установилось затишье. Марья сделала еще три амулета и теперь раздумывала, не удавится ли во сне этими шнурочками. Снаружи пока попритихли и не мешали, хотя какие-то переговоры кого-то с кем-то велись, судя по приглушенным голосам, долетающим в открытое окно.
Время от времени, правда, голоса перемежались криками, звуками ударов и громким лязгом.
Уже под вечер в калитку опять постучали и чей-то старушечий голос, выкрикивающий отнюдь не благой мат во все стороны, естественно, привлек внимание.
— Марьюшка, девонька, спасай, совсем житья от охальников этих нет, кур воруют, гады!
Ведьма сморщилась и медленно выглянула в окно, закономерно ничего там не разглядев, кроме вьюнка на заборе. Но голосок бабки был ей знаком.
— Бабушка Килина! И до вас добрались? — она поспешила на выход, походя прикидывая, сколько народу уже собралось за воротами. Выходило, что немало.
Велена, ринувшаяся следом за ведьмой, ошеломленно присвистнула при виде этой дивной процессии. Ибо иначе компанию потрясающих кухонной утварью бабок язык назвать не поворачивался. Попросту слов не было. Пятеро благообразных старушек, одетых в длинные рабочие рубахи и юбки, в платочках и с самыми разнообразными грозными предметами быта выстроились возле забора в аккурат напротив обустраивающих лагерь мужиков. Одна из них очень уверенно сжимала в руках скалку, видимо, пользоваться сим предметом быта не по назначению было для нее не в новинку.
Несколько мужиков угрюмо жгли в сторонке костры. Рядом уже были выставлены палатки, кто-то что-то носил и расставлял. Управлял этим процессом незабвенный главарь разбойничьей недошайки. Зато бабка Килина, руководившая сборищем, была на высоте. Подвязав красный платок, она степенно вышла вперед и провозгласила:
— Я требую, чтобы это безобразие прекратилось! — остальные загомонили, перебивая друг друга. Кто вспоминал об украденной птице, кто увещевал, что сборище мужиков под воротами попросту неприлично, кто уповал на богов, прося их вразумить дурную ведьму.
Марья покачала головой.
— Я этого безобразия не начинала. Они сами сюда приехали, по своей воле. Сами и уедут.
— Да пускай гостят скоко угодно им! — всплеснула руками одна из тёток, что помоложе. — Но рази ж можно вот так внаглую красть?! Мы тут, чай, все люди, за медяшку и десяток яиц продадим, в речке рыб видимо-невидимо! Не пропадут, чай, с голоду! Мы ж и молока продадим и хлебушка — чай, не дикие люди!
— Это верно, — согласилась ведьма и повернулась к собравшимся поглазеть на бабью процессию приключенцам. В этот раз рыцарями тут и не пахло. Приблудились, скорее всего, наемники и какой-то лихой люд, поскольку манер у данных особей не наблюдалось вовсе. — Уважаемые охотники за удачей! Да будет вам известно, что из лесу вы уже все вышли, так что извольте платить за еду! В деревне имеется трактир, у хозяев — еда и вода. Как видите, местные согласны это все вам продать по честной цене. Тем господам, — Марья при этих словах скривилась, но вежливой быть все же пришлось, — которые человеческой речи не понимают и продолжат воровать и бесчинствовать, будет нанесено злостное проклятие. А особо ретивые уйдут на корм лешему и русалкам.