Дальше были проблемы Элизы, которая не поладила с владельцем организации, в которой должна была проходить практику, и ее оттуда выгнали в прямом смысле этого слова — с охраной. Темперамент сестры часто приносил ей беды, и в этот раз она встала перед проблемой: куда податься, чтобы завершить программу бакалвриата. Ибо оскорбленный мужчина постарался, чтобы наиболее известные варианты отклонили ее заявки. И спустя неделю Руслан просто позвонил брату и поинтересовался, можно ли помочь, устроив воительницу у него в юридическом отделе на период злосчастной практики, на что получил утвердительный ответ. Зато эта взбалмошная девчонка наотрез отказалась от радужной перспективы, обосновывая тем, что это не ее профиль. Пока не приняла истину: у нее нет времени брыкаться, и есть риск провалить дипломную.
Ева была рада, что все разрешилось мирно, но часто ее брало беспокойство. А разрешилось? И мирно ли? Элиза и из компании Романа может вылететь, если не будет держать себя в руках. А вывести ее — раз плюнуть… Переживания за сестру приправлялись собственными терзаниями по поводу затянувшегося развода. Вардгес действительно корпел над этим, мало говорил, но дал понять, что у Карена очень влиятельные и прочные связи, через которые практически невозможно переступить. Как только процесс подходил к концу, сценарий повторялся — документы бесследно исчезали. Сейчас они были поданы в третий раз, а муж Томы находился в таком бешенстве, что буквально вознес вопрос в ранг дела чести, подключая и свое немалое окружение. По его словам, на этот раз все завершится победой. И со дня на день.
Девушка молилась, чтобы так оно и было. Потому что ей очень хотелось раскрыться Руслану. Да, они замяли тему с ЗАГСом, потому что парень принял ее позицию по поводу отсутствия родителей — ей действительно не хотелось поступать так некрасиво. Она чувствовала, что те оттают, и можно будет хотя бы просто расписаться по-человечески. Но ведь главная причина ярого отказа от узаконивания отношений…уже имеющиеся. И не покидает ощущение, что это чистой воды обман, хотя старается Ева все же ради самого Руслана, чтобы он не натворил ничего на горячую голову. Карен — та еще нечисть. От него ожидать можно абсолютно всего. Уж лучше потом покаяться любимому, что скрыла от него сей факт, чем подвергать опасности сейчас… Вот в это она свято верила — что действует ему во благо…
Седьмой месяц беременности подошел к концу, Еву с почестями проводили в декрет. Инга Робертовна позвала потом в свой кабинет и вручила отдельный конверт помимо подарков, преподнесенных всем коллективом, горячо обняла и заверила, что будет очень ждать. Девушка расчувствовалась, понимая, какую роль в ее жизни играет эта прекрасная женщина. И была ей бесконечно благодарна, как и каждому, кто принимал участие в их с Русланом воссоединении…
Впервые субботу они проводили вдвоем дома. До этого Ева всегда работала в эти дни, которые для него были выходными. Было упоительно проснуться вместе и никуда не спешить…
— Сегодня буду фотографировать тебя, Зефирка, — блаженно оповестил он, потягиваясь. — Сразу после завтрака и начнем.
Признаться, эту его комнату-студию она обходила стороной после тех откровений и альбома под грифом «18+». Входила только прибираться и ничего больше не открывала и не трогала без надобности. Только зависала у стены со своими фотографиями, поражаясь тому, какой красивой выглядит в глазах Руслана… Ведь фото — взгляд фотографа. Не только талант. Его видение. Наверное, Ева все же поверила. Поверила, что привлекательна и желанна. С ним. Благодаря Руслану. Неподдельному восхищению…
Зайдя в помещение, девушка обомлела, не узнав его. Была выставлена конструкция — белый фон, которая полностью покрывала собой часть стены с ее изображениями. Размещены отражатели или рефлекторы, штатив. Все переставлено, на столе выложены какие-то приспособления, названия которых она и не знала даже. Будто действительно очутилась в студии на профессиональной съемке.
Руслан посадил ее на высокий стул посреди декорации и чувственно поцеловал, подразнивая внезапным уходом назад или выпадом вперед. В глазах плясали свойственные ему бесенята, а улыбка с лица и вовсе не сходила.
— Давно мечтал запечатлеть нашего пузожителя с мамой.
Ева смеется в ответ и проходится пальцами по его и так взъерошенным черным волосам и торчащей ежиком челке. Чертенок. Родной, любимый, необходимый, словно воздух.