— Ты просто расслабься и пытайся следовать моим указаниям, ладно? — попросил, взбив ее шевелюру, которая по его же настоянию была в естественном виде с крупными русыми пружинами.
Модель облачена в легкое свободное шифоновое одеяние темно-синего цвета с открытыми плечами из своего летнего гардероба — выбор художника. Руки по инерции обрамляют живот, и звучит первая вспышка.
— На меня!
— Профиль!
— Выше подбородок!
— Чуть наклони вправо!
— Откинь голову назад!
— Где потеряла улыбку?
— Мысленно говори с ребенком! Вот! Умница!
— Глаза! Взгляд уплывает! Люби!
Ева прилежно выполняла сказанное, но когда спустя час упоительного процесса, сопровождающегося ее и его попеременным смехом, господин фотограф вытащил из своих залежей громадный кусок черной шелковой ткани и велел раздеться полностью, накинув тот на себя, заметно заколебалась.
Руслан приблизился вплотную и указательным пальцем приподнял подбородок, приковывая взор, обдал серьезностью и решительностью, заставляя вздрогнуть от вопроса, заданного хрипловатым от напряжения голосом:
— С каких пор ты опять от меня закрываешься?
Конечно, это запрещенный прием.
Как объяснить, что её одолевает смущение? Одно дело — быть нагой для него. Другое — позировать в камеру, осознавая, что тебя запечатлеют такой…нахально бесстыдной.
Ева опустила взгляд. Да, фотосессии других беременных в стиле ню ей нравились, если стратегические места ракурсом не захватывались. То есть, то, что должно было оставаться личным, скрывалось в тени и не попадало в объектив, делался акцент на природной красоте женщины с измененной фигурой. Цепляла поза, в которой живот выделялся бесценным смыслом и началом начал. Но…самой стать моделью такого жанра…
С другой стороны, это же её чертенок. И он прав.
Девушка отошла и аккуратно сняла платье, оставляя его на рабочем стуле, затем и белье, после чего растерянно оглянулась на него, чтобы понять, как обмотаться этой тканью.
Руслан смотрел…как он смотрел, Боже… Как смотрел!..
Как плыл этот сверкающий восхищенный взгляд по изгибам и округлившимся формам. Как ласкал, обдавая пронзительной неизъяснимой нежностью. Всепоглощающей любовью, для которой будто закончились запасы имеющихся слов. И остался вот этот высший уровень — сакральный. Словно все чудеса грешного мира сошлись в одной точке. И сосредоточились в ней.
Так просто не бывает! Ева не могла поверить… Чтобы тебя боготворили беспрекословно и перед тобой благоговели с подобной сладостью.
Сглотнув, она вернулась на свое место уже без одежды, находясь в безотчетном трансе, впечатленная той безмолвной прелюдией, что сейчас происходила между ними. Он убрал все лишние агрегаты, решительно надвинулся на нее, вышибая этим неосознанным хищным движением воздух из легких девушки, и помог встать так, как ему надо. Повернул её боком, фронтальную к камере ногу заставил слегка согнуть в колене и немного сместить к промежности, чтобы создавался маленький уголок, в котором скроется потаённая плоть. Затем забрал у нее шелк, прижал к девичьей груди край крупного отрезка, который зафиксировал ладонями Евы, легшими на бюст, будто обрамив полушария. Приятная прохлада коснулась кожи, и это создавало контраст с горячими прикосновениями увлеченного фотографа, который, похоже, даже не замечал катастрофической реакции своей подопечной. А у нее от переизбытка новых странных ощущений дрожало всё тело…
Ткань струилась красивым водопадом, уходящим в сторону сверкающими под ярким искусственным светом волнами — мастер постарался разложить их с искусной небрежностью как часть задумки. Миссия шелка заключалась не только в целомудренном укрытии груди, но и создании эффекта пластичности, плавной неги, женственности. Постепенно выравнивая дыхание и проникаясь замыслом Руслана, девушка расслабилась. Концепция матери в ожидании своего чада именно в первозданном виде без сковывающей стыдливости как основа естественного умысла природы — прекрасна. Ева будто увидела себя со стороны…и предвкушающе улыбнулась.
— Зефирка…не шевелись… — поймав этот ее наполненный взгляд, опущенный к животу, очень-очень тихо скомандовал парень.
И снова в течение часа она прилежно позировала ему, выполняя каждое пожелание. Зная, что ничего непозволительного и, тем более, пошлого в кадрах не будет. Да, получалось, что в фокус попадало нагое женское тело, но Ева была уверена, что каждый ракурс фотографом был подобран со скрупулезной точностью, благодаря которому интимные части скрывались.