— Если я ошибаюсь, поправь меня, Ева. Парень не оставляет её в покое и наверняка преследует в университете? Знает окружение, родственников и все адреса, по которым чаще всего Элиза бывает?
— Ну… — замялась девушка, а потом тяжело вздохнула. — Он даже поступил в тот же университет…
— Ясно.
Складывалось впечатление, что ничего, просто абсолютно ничего не может выбить его из колеи. И будто Роман сделал для себя выводы, а затем пустился в размышления. И это притом, что ему постоянно названивали и отправляли документы, а он умудрялся одновременно работать и пытаться уладить создавшуюся проблему.
Ева пока не могла решить для себя, кто из присутствующих прав больше. Элиза — по-своему: это, скорее, их семейные неурядицы, от которых она отмахивалась, уверяя, что Самвелу надоест…и он отстанет. Но время шло, тот становился одержимее, а сегодня все убедились в стадии его крайнего отчаяния. У сестры, конечно, пруд пруди поклонников, среди которых немало смельчаков, но никто не опустился до того, чтобы действовать через силу. В общем, очень плохо… А тут по-своему прав Роман: переживания за любимую младшенькую и постоянно живущий внутри страх за неё не приведут ни к чему хорошему. Да, у Евы отменное здоровье, с ребенком всё в порядке. Но…с чем черт не шутит? Навалились скопом самые нелицеприятные события, и это действительно влияет на её состояние.
С одной стороны, Разумовский-старший уже столько раз помогал ей, демонстрируя свою человечность, мужественность и участие. Это приятно, это необходимо, это — крохотное присутствие Руслана. Так в Еве и боролись между собой стыд и желание принять искреннюю помощь. Если послушать Элизу, та прямо сейчас выпроводит гостя за дверь. А Роман ведь…может, реально может решить всё! Как — она понятия не имела. Но точно знала, что этот мужчина способен облегчить участь сестры.
— Ева, пойдем, будем готовить ужин? — многозначительно зыркнула на неё Элиза, выпучив глаза.
Девушка встала, взяла пустую чашку и направилась за вибрирующей недовольством красавицей.
— Пусть он уйдет! — прошипела, войдя в кухню. — Я не хочу, чтобы Рома говорил с папой! Это ненормально!
Привыкшая называть его мысленно именно «Роман», сначала Ева немного опешила от этого «Рома», но пропустила мимо ушей. Это же Элиза. Пять минут назад было «Роман Аристархович», а теперь «Рома».
— Почему? — нахмурилась.
— Потому что он чужой! Рома не должен обсуждать с ним такие личные темы, ты не понимаешь?! Папа до сих пор с тобой не общается, настороженно относясь к Разумовским…
— Мама сказала, после получения свидетельства о моем разводе он оттаял.
— Ой, я тебя умоляю! — скривилась сестра. — Конечно, мама так скажет, чтобы тебя успокоить. По факту — у него уязвлено самолюбие, поскольку то, что у него не получилось сделать для дочери, совершил незнакомый парень, которого и видели-то все один раз в жизни…
— А, по-моему, ты утрируешь. Если тебе могут помочь, надо попытаться…
Карман Элизы завибрировал, и она выудила телефон, открывая полученное сообщение. Мигом застыла и свела брови. В ту же секунду раздалась трель дверного звонка. Это вернулась с работы мама. Очень тепло поприветствовала гостя, практически не удивившись, затем в силу своего характера и национального колорита, узнав, что Роман дожидается главы семейства, быстро переоделась и стала хлопотать с ужином. Уже по-настоящему. А не как сёстры ранее.
Роман никак не страдал от отсутствия внимания к своей персоне, находясь в гостиной в гордом одиночестве. Правда, только физически. А так, он постоянно говорил с кем-то, выходил даже на видеосвязь, участвовал в обсуждениях.
Элиза благополучно заперлась в своей комнате. Ева помогала матери. Отец пришел спустя ещё час. Вот он как раз не смог скрыть изумления. Пригласил гостя за стол, но тот отказался, ссылаясь на то, что ему надо уехать. Мама расстроено сникла, папа повторил приглашение. Роман повторил отказ. И после этого они уединились опять же в гостиной, чтобы поговорить о том, ради чего Разумовский и остался. А позже — позвали сестру. Одну. А спустя ещё какое-то время она молча вышла из помещения и отправилась к себе, чтобы через минут десять появиться с дорожной сумкой, вводя этим в ступор женскую половину. Впрочем, ни у Евы, ни у мамы не нашлось слов что-либо сказать. Да и мужчины оказались в коридоре практически одновременно с Элизой.
— Всё будет хорошо, не переживайте, — заверил Роман.