Вряд ли.
Это действительно был Руслан.
Ева таращилась на него вовсю, жадно отмечая изменения, жалея, что между ними стоит препятствие в виде постороннего парня.
Впитывала, просто сцапывала изголодавшимся взглядом каждый миллиметр лица… И понимала, что это он и не он одновременно.
Куда делся её…мальчик Руслан?
И как вместо него оказался мужчина…Руслан?..
[1] ААЦ — Армянская Апостольская церковь, являющаяся одной из древнейших христианских церквей.
Глава 37
Но на нее он даже не взглянул.
Пристально смотрел на парня перед собой, красноречиво выгнув темную бровь.
— Костя, — тот протянул ладонь, представившись. — Сосед снизу, не видел тебя раньше, думал, тут девушка с ребенком живет.
Кстати говоря, Ева тоже впервые слышала его имя, а он наверняка не знал ее собственное. Потому что они никогда не знакомились, спонтанная помощь всегда проходила быстро и без лишних любезностей.
— Руслан, — ответил после некоторой паузы этот знакомый незнакомец и пожал руку. — С девушкой и ребенком в комплекте иду и я. Просто меня доставили позже. Технические неполадки.
Она огромнейшим усилием воли заставила заплясавшие на языке смешинки угомониться и прижала Богдану еще сильнее. Видимо, нервное. Вообще, это не смешно, а грустно — «технические неполадки». А еще тон, которым всё было сказано…очень отталкивающий. Малышка вдруг захныкала, и постепенно это перешло в плач. Спохватившись, девушка ослабила хватку, коря себя за то, что стиснула ее слишком сильно. Все разом обратили внимание на нее, а Костя даже подошел ближе и предпринял попытку посюсюкаться.
Дочь была обижена до глубины души таким некорректным прерыванием ее драгоценного сна, поэтому нового потенциального фаната попросту проигнорировала. Зато когда глаза ее остановились на Руслане… С замиранием сердца Ева ждала чего-то особенного. Но трепещущая надежда на то, что Богдана узнает отца, фотографии и видео с участием которого в последнее время ей демонстрировались на постоянной основе, скончалась в зародыше. А она ведь очень любила их пересматривать.
Кроха на секунду замолкла, вглядываясь в него, а потом открыла рот и заверещала так неистово, словно ее безбожно карали. Настолько отчаянно и горько этот ребенок не плакал ни разу. Даже когда начали резаться первые зубки с небольшой температурой. А сейчас ее вопль убийственной сиреной прошелся по барабанным перепонкам, и Ева растерянно заморгала. Дочь очень красноречиво отвернулась от Руслана и уткнулась ей в шею, продолжая рыдать, а ее тельце содрогалось от потуг.
Костя ретировался.
И звук закрываемой двери вывел девушку из оцепенения. Сняв обувь, она направилась в спальню, и когда проходила мимо мужчины…да, именно мужчины, ее обдало жаром, повлекшим покалывание кожи. И Ева осознавала, что этот жар вызван больше некой агрессией, исходящей от него. Что обескураживало, но зато объясняло поведение Богданы.
— Ну, всё-всё, Бодь, тихо…
Поразительно, она действительно быстро успокоилась и даже улыбнулась, когда девушка с ней нежничала, пристраивая к груди, чтобы немного покормить.
— Дали Вы огня, Богдана Руслановна. Сколько экспрессии! Какая отдача! — шептала в процессе малышке. — Встретила папу достойно, молодец. С порога показала свои способности… Кто ж так делает? Интриганка маленькая…
Интриганка в ответ просто смотрела ей в глаза и смачно посасывала. Такая смешная, слов нет. В эти моменты связь с ней ощущалась особенно остро, и Ева растворялась в непревзойденной эйфории. Отдельный вид наркотической зависимости. Твой ребенок, его запах, этот сакральный зрительный контакт…
Богдана была уложена и уже минут десять блаженно спала. А девушка приросла к полу рядом с кроваткой и практически немигающим взглядом уставилась на дверь.
Что теперь? Как вести себя?
Она боролась со страхами весь этот период, пытаясь искоренить мысли о том, что после пережитых лишений Руслан станет ее ненавидеть. Сторониться. Обвинять. И не простит ни истории с утаенным браком, ни последствий этой глупой, как сейчас казалось, тайны. Прием после разлуки представлялся ей совсем иначе. Ева думала, что кинется ему в объятия, которые он раскинет тут же, переступив через порог. Замрет в них оживающей птицей. А на деле…
Что это, вообще, было? Ну, почему, Боже? Почему так?
А еще…едкая обида, полыхнувшая прямо в солнечном сплетении, омрачала радость, расползаясь по телу и постепенно накрывая сознание темной пеленой.
И резко всплыли самые тяжелые вопросы, претензии, на которые, уже и не знала, имеет ли право?..