— Ты в порядке?..
Заторможенно кивнув исключительно автоматически, девушка рискнула взглянуть ему прямо в глаза и тут же ужаснулась увиденному. Чему-то кровожадному, темному, разрушительному…
— Подожди меня в коридоре?
Ева очень хотела замотать головой, но её парализовало. Руслану пришлось приобнять девушку и слегка подтолкнуть к выходу. На пороге она всё же обернулась, пребывая в недоумении от происходящего, и произнесла то, о чем часто думала за пролетевшие в одиночестве месяцы:
— Несмотря ни на что, Карен, я искренне благодарю тебя за сыгранную в моей судьбе роль. Если бы не ты…я бы не встретила Руслана. Шантажом поселив в свою квартиру, сам того не зная, ты направил меня к смыслу моей жизни. Настоящему мужчине, которого я полюбила даже с залатанным сердцем, а это сильнее всего — когда завоевывают доверие на пепелище разочарования… И прощай. Пусть наши пути больше никогда не пересекутся. Я буду молиться об этом.
Она отвернулась и зашагала прочь, успев краем уха зацепить угрожающий тон Руслана:
— Ну, что? Как здоровье? Хорошо берег себя?..
И последовавший грохот, от которого кровь застыла в жилах.
Одна лишь мысль, что весь сценарий может повториться из-за его горячности, заставила её оцепенеть, прирастая к полу под не менее напуганным взглядом секретаря, нависшего дрожащим листом над своим столом.
Ева орала. Безмолвно. Жутчайший страх железными оковами сомкнулся на горле, вызвав приступ кашля. Дочку тряхнуло от вибраций материнской грудной клетки. Слегка подброшенная наиболее интенсивной волной, Богдана недовольно закряхтела, после чего закономерно выразила протест таким раскладом. Зарыдала. Наверное, это было её самым нелюбимым делом — быть выдернутой из блаженного сна. Если кроха просыпалась не своим естественным путем, натура требовала вынести всем окружающим мозг за такую оплошность.
Девушка на миг прикрыла глаза, ощущая, как из неё вышибло дух, и вся ситуация выходит из-под контроля. Пошатнулась, теряя равновесие, но в последний миг нашла опору в виде стоявшего рядом кулера.
А потом внезапно рукам стало очень легко. Ева резко раскрыла веки и увидела перед собой Руслана, похлопывающего ревущую Богдану по спине. Он молча подставил ей локоть, за который девушка тут же ухватилась в стремлении скорее покинуть территорию Аракеляна. Хотелось бы, чтобы раз и навсегда…
К моменту, когда они сели в машину, дочь практически успокоилась. Пристегнувшись, Ева приняла её из объятий отца и прижала к себе, поцеловав в покрасневший нос.
— Почему ты такая упертая, Ева?.. — сокрушенно и очень раздраженно выдал Руслан, выруливая с парковки бизнес-центра.
— Кто бы говорил… — огрызнулась, чувствуя всплеск адреналина. — Кто тебе сказал?..
— Оксана платежку скинула не только тебе, послала и в общую группу…
— О, Господи!.. — застонала в голос. — Ты понимаешь, что он снова может…
— Не может! — рыкнул зло в ответ, вливаясь в поток движения. — А ты понимаешь, что в очередной раз дала повод усомниться во мне…как в защитнике?! С какого хрена ты поехала к нему?! Еще и одна?! С ребенком!
— Не ори на меня, — процедила сквозь зубы. — Если бы ты со мной разговаривал, я бы, возможно, поступила иначе…
Саркастический короткий смех и его демонстративное фырканье.
И Ева психанула.
— Поверь, ты не заставишь меня чувствовать вину еще сильнее. Это попросту нереально. Сильнее некуда. Так что, не старайся, Руслан. Я этой виной пропиталась. Я в ней живу.
Мужчина дернулся, молниеносно стрельнув в неё вспыхнувшими чем-то неизведанным глазами. Но промолчал.
Да, диалог снова не задался. Контакт не состоялся. Все насущные вопросы остались висеть в воздухе. Оба взвинчены, на взводе, пышут огнем.
Когда доехали до дома, на улице уже смеркалось. Руслан громко хлопнул дверью и…стремительно зашагал прочь. В другую сторону. Оставив задетую такой показательностью Еву, которая застыла на месте, глядя ему вслед, во дворе с хныкающей из-за голода дочерью. То, с каким рвением он «бросал» её одну, уязвляло не по-детски. Уже в который раз. Девушка сглотнула ненавистный ком, признавая свою слабость. Это невыносимо. Мучительно больно.
Маленький гурман был накормлен, отвечены все звонки: от Ромы, Элизы, родителей, Оксаны и даже Леси. Каждому она убедительно лгала, что всё замечательно.
Нет, в её голосе не звенят слезы.
Нет, не грустит.