Наверное, все посетители с недовольством, но одновременно и с любопытством оглядывались на них. Не всегда есть шанс стать свидетелем разворачивающейся драмы.
Руслана накрыло до такой степени, что он забылся, где находится, и в эмоциональном порыве опрокинул свой кофе на пол. И даже дребезги разлетевшихся осколков не привели его в чувство. Он смотрел и тонул в адском пламени вины, которая отчетливо прослеживалась в карих глазах напротив. Смотрел и тонул. Наполнялся новой порцией злости и осуждения. Считая, что всё могло быть иначе. Если бы отец в своё время был смелее и внимательнее.
— В общем, — горло саднило, сердце клокотало в глотке. — Не жди чудес и какого-то понимания с моей стороны. Ясно? Прошлого не изменишь. Но запрещать или пресекать твоё общение с Богданой я, естественно, не стану. Делай, что хочешь. А что касается финансов, которые ты вложил…зря, короче, выделывался. Я не собираюсь оправдывать ничьих ожиданий. И благодарить тоже. Поздно изображать заботливого папочку. Он мне нужен был лет десять назад.
Встал и покинул кофейню, стиснув челюсть от разрывающего в клочья разочарования. Это слишком мерзкое чувство, и оно хуже той же ненависти. Особенно…если в главной роли — твой родитель…
Бесцельно бродил по улицам до самой ночи, забывая отвечать на звонки и игнорируя вибрацию в кармане. Поэтому испытал ощутимый укор совести, когда, открыв дверь квартиры, поймал в объятия тут же подбежавшую Еву.
— Прости, — выдал с раскаянием, целуя её в висок и ведя рукой по напряженной спине девушки, — забылся. Встречался с отцом.
Пару минут так и простояли в обнимку, и дрожь стройного тела медленно утихала.
— Посиди со мной немного? — практически шепотом попросил он, чувствуя наисильнейшую потребность в ней.
Они не стали включать свет в гостиной. Устроились в углу дивана и молчали. Благо, Ева не рвалась разговорить его, лишь прижималась отчаянно-отчаянно. Понимая, ничего не требуя. А Руслану нужно было собраться с мыслями, чтобы совершить это — перейти через себя, поделившись самой страшной болью.
И он начал говорить многим позже.
Семьи бывают разные, нет определенных показателей. Но одно точно — если кто-то один постоянно страдает, это непременно приведет к какой-нибудь трагедии. У Руслана не имелось душераздирающих историй и прочего. Только рассказ об обычном мезальянсе, в котором свекровь не принимала невестку до последнего. Отец, да, любил маму. По-своему, наверное. Но свой комфорт любил всё же больше. Настолько, что мучения жены в атмосфере неугасающих унижений его не сподвигли на уход. Бабка поставила ультиматум: если они захотят жить отдельно, то лишатся финансовой поддержки. И он не стал отказывать себе в привычной роскоши. Принося в жертву психику любимой женщины.
Рождение Ромы никак не проняло Анастасию Ильиничну. Она была настолько закостенелой в своих понятиях, что упорно приводила женатому сыну на смотрины невест первые несколько лет, свято веря, что брак не продержится долго. И этим еще больше принижая достоинство мамы. Которая всё терпела. На презрение отвечала учтивостью, на оскорбление — молчанием. Верила ещё в счастливый конец, даже от карьеры сначала отказалась, чтобы снизить скандалы до минимума. А их было много, поскольку матрона никак не хотела мириться с выбором дражайшего отпрыска, обозначив «безродной певичкой».
Руслану было около шестнадцати, когда выяснился страшный диагноз. Это позже до него дошло, что мама очень долго утаивала свои недомогания, не делилась ни с кем, пока всё не усугубилось до третьей стадии рака. Леся рассказывала, что сестра отнекивалась от походов к врачу, запивая обезболивающими каждый приступ. Ей не хотелось давать поводов для лишних разговоров внутри семьи…
— Это страшно, Ева. Когда ты боишься довериться любимому человеку, не хочешь «причинять ему хлопот». Считаешь свои проблемы незначительными и недостойными его внимания. Неправильная жертвенность и даже какой-то греховный героизм. Я виню отца в том, что он был слеп, довольствовался положением вещей, потому что ему было вполне комфортно, и плевать, что жену день за днем травят… А маму виню за то, что из-за своей доброты и воспитания она не давала сдачи бабке, тихо и молча копила эту грязь в себе. Уверен, об огромной части выходок своей матери папа и не в курсе — так самоотверженно мама стремилась сохранить мир между всеми, не становиться причиной разладов. Но без последствий…не обошлось.