Внезапно пальцы Руслана застыли на её коже, будто настроение вмиг переменилось, сделавшись мрачным, отчетливо чувствовалось напряжение, сковавшее тело парня, отчего мышцы враз окаменели.
— Ты всё ещё…любишь его?
И Ева оцепенела.
Ей понадобилось долгих секунд десять, чтобы стрясти с себя эту недееспособность и приподняться, отрываясь от него. Девушка посмотрела на часы:
— Тебе надо на практику. Уже пять минут восьмого. Что ты ешь на завтрак? Я приготовлю. Кашу? Омлет? Глазунью?
И только после этого устремила взгляд на Руслана, встречаясь с бурей в темных глазах. Будто молча напоминала ему: не лезь, ты не имеешь права спрашивать ничего. К ее счастью, он принял это. И произнес, вопрошая:
— А кашу и глазунью?
— Конечно.
Спрыгнула, радуясь возможности занять чем-то полезным руки. В кухне поставила вариться кашу, попутно доставая продукты. Сервировала стол, думая о том, что здоровый внушительных размеров парень наверняка не откажется и от бутербродов, пока будет готовиться пища. Разложила сыр, масло, мед и всё, что нашлось съестного в холодильнике и на полках. Так было легче скрыть душевное смятение — активно хозяйничая и отвлекаясь. Почему-то решила сделать ему именно крепкий чай, которым всё это дело можно запить.
Ева не предполагала, чем именно занимается в гостиной Руслан, но он зашел значительно позже. Сел и сразу потянулся к хлебу, сооружая себе закуски.
— Знаешь, я задал глупый вопрос, — выдал перед тем, как откусить, — конечно, ты всё еще… — зажевал, вынужденно замолкнув. — Иначе стала бы тогда мстить?.. После встречи с ним. Захотелось поквитаться. Но это уже не имеет значения для меня.
Девушка положила перед ним глазунью, устало отвечая:
— Я не мести хотела. Я искала спасения.
«А ты этого тогда не понял», — мысленно закончила, глядя ему в глаза. Руслан на секунду замер, совершенно точно тоже вспомнив ту ночь накануне Нового года. Они никогда об этом не заговаривали, да и какой смысл?.. В темной глубине отразилось секундное замешательство, которое сменилось осознанием, а оно в свою очередь перешло в явное сокрушение. Кажется, чертенку стало стыдно, но Ева не преследовала такой цели, поэтому быстро отвернулась, чтобы не развивать неприятный разговор, и наполнила тарелку дымящейся кашей.
Парень ел с завидным аппетитом, и это было занятное зрелище. Правда, она не позволила себе таращиться на него, предпочитая убрать плиту и помыть использованную утварь. Очень хотелось спать. Уже две ночи подряд сон был нарушен, и сейчас тело ныло, требуя отдыха. Интересно, а как он продержится у себя на практике? Хотя, кажется, Руслану не занимать энергии.
Закинув вещи в стирку, Ева очистила ботфорты и положила реквизит в пакет. Она как раз выходила из ванной, когда ее коварным образом поймали мужские объятия, сдавив в стальном коконе до такой степени, что вышибло весь воздух.
— А это ведь лишний раз доказывает, что ты мне давно доверяешь…
И пока Руслан зарывался в подсохшие волосы девушки с каким-то благоговением, она лихорадочно соображала, о чем он говорит. Пришлось напрячься, чтобы вспомнить свою собственную фразу про спасение. Неудивительно, что парень воспринял всё по-своему…
— Кучерявая, — протянул восторженно, трепля короткие пушистые пряди. — Зефирка моя любимая.
Последовавший поцелуй лишил возможности возразить, и Ева с удивлением обнаружила, что прикрыла веки, наслаждаясь вкусом крепкого чая, что оставляли его губы. Какой же он…трепетный. Вкусный, что ли? Наверное, в него после таких поцелуев влюблялись все поголовно…
— Спасибо, мне всё очень понравилось, — прервался, перемещая ладони к ее щекам, обрамляя этим жестом лицо девушки и заглядывая в глаза с каким-то особым хитрым прищуром, — давай сделаем так: я сам заеду за вещами, а ты меня накормишь еще и ужином?..
Бесконтрольно хотелось улыбаться проявлению такой наглости, но она сдержалась, сохраняя серьезность. Конечно, от нее не убудет, но не поддразнить не смогла:
— Может, тебе еще и обед привезти туда?
— А ты привезешь? — давится смехом, а сам проводит подушечками пальцев по ее коже.
Ева хмыкает, мол, размечтался, и пытается освободиться, потому что в груди разрастается какая-то тревога, вызванная новым спектром ощущений рядом с ним.
— Ты опаздываешь, иди.
С сожалением Руслан подчинился, выпуская её. И девушка нахмурилась, изучая исцарапанную ею мужскую шею. Вот это она постаралась ночью. Хорошо, что хотя бы след от пощечины не остался… Провела рукой по поверхностным тонким полоскам, смущаясь содеянного.