Ты ведь не забыла, каким разноцветным был тот летний закат на исходе июня на излёте века? Когда я, возвращаясь из переполненного вечера, лёг на дворовой стол, лицом к намечающимся звёздам, и не знал, что делать со всем этим богатством. Мне кажется, я ещё до сих пор могу найти среди карманных складок крошки того дня…
Конечно, жалеть глупо. Ничего не вернёшь. Я знаю, знаю. И ты это тоже знаешь. Я слышу это в твоём молчании за стеной. Как же глупо…
между нами 20 см воздуха и картонная преграда. СтОит толкнуть плечом, и мы вновь окажемся лицом к лицу. Дыханием к дыханию. И ты не отпрянешь от моих объятий, я это чувствую…
Мне бы только ощутить шёлк твоих волос губами, только вдохнуть этот осенний аромат – чуть сладкий, чуть горький и по-голубому свежий.
Но я … я обманываю себя, не договариваю всей правды. Я знаю, что мы не увидимся больше никогда… между нами картон… картон… Между нами 20 см времени. Это самое непреодолимое препятствие. Я тебя никогда не увижу, молодость моя…
но я могу с тобой говорить… хотя, скорее всего, тебя даже и не было за этой буратиновской стеной…
пустой стул в пятне света от одинокой лампочки на голом проводе, исписанные листы, кленовые листы, всё колышется ночным осенним ветром… и всё как-то беззвучно....
«НЕСБУДУЮЩЕЕСЯ»
…скоро светает, попадали звезды. Птицы замерли…
так расскажи мне в тиши, что означает цвет твоих глаз?
Пишу тебе, о несбудующееся. Пишу тебе весной, потому что весной температура воздуха и температура души различны, а это и есть запал для парового двигателя творения. Не творчества. Нельзя назвать творчеством стон от невозможности, невозможности высказать, ибо нет такого языка, невозможности выразить, ибо нету таких красок, невозможности докричаться, ибо нет у мечты слуха. И сигнальные огни, выдав напоследок жалкий заряд цветного дыма, угасли на ветру, и только запах гари остался, как осадок горечи от состарившегося вина. Как облегчить эти старания? И эхо уносит в расселины осколки надежды – "никак, никак…"
В юности, когда всё кажется способным произойти, ожидание чудесным, авиценновым плацебо, успокаивало зуд. Сейчас уже это не работает. Сейчас я знаю, что боль не пройдёт, она может утихнуть, но не уйти. И грустная ирония вся в том, что эта боль и есть жизнь. С того момента, когда пелена окаменела, треснула, превратилась в песок и умчалась, как завируха, затерявшись в пустынном многообразии зыбучих барханов, с того звеняще чистого мига, который ослепительным отблеском скальпеля прозвучал в кавардаке сомнений и иллюзий, с той самой безымянной секунды больной начал выздоравливать от жизни.
Как прогулка по предкладбищенскому скверу – и прохладно, и красиво, но неизбежно конечно. Каждое чувство – последнее. Каждый раз – расставание навсегда. Ни ты, ни я не покинем вчерашний день, взявшись за руки. Только поодиночке, только не оглядываясь. Но как этот сон был сладок…Как этот сон был сладок…
«ПРОГУЛКА»
…а сил уехать уже нет, а ночи бессонны,
и красный кленовый штрафной талон на лобовом стекле…
Порой, когда внезапно осознаешь усталость, когда почувствуешь, что сбился с ритма и уже не догнать, пройдись пешком по старым улицам, по улицам-ровесницам.
Особенно осенью.
Быть может пыль дождя, что висит в воздухе или солнечная дымка тающих листьев служат секретным проявителем для черно-белых негативов прошлого?..
И вот уже, померцав, затвердела в воздухе и деликатно опустилась на своё законное место телефонная будка на углу дома. В лохмотьях облетевшей краски, в которых лишь Мнемозина способна угадать красный цвет. С треснутым стеклом двери и с двушкой, закатившейся в угол. Может эта монета оказалась уже лишней, и не было смысла продолжать тот последний разговор, а может наоборот, именно её не хватило, чтобы сказать самые важные первые слова… Расшатанный нетерпеливыми пальцами диск, который своенравно заедал на цифре 5, и холод чёрной трубки. Холод уходил, когда начинались слова, тихие слова, прикрытые ладонью.
А вот из полумрака выходят зонты и встают очередью, мокро поблескивая в светящемся столбе дождя под фонарем. И кто-то настойчиво начинает постукивать в дверь, торопя своё счастье длинных гудков....
Дорога перед домом вдруг волшебным образом вздохнула, выгнулась и отряхнула с себя, как прилипший репей, припаркованные авто.