— Да есть у меня деньги! — настаивал помятый молодой человек у двери, копаясь в карманах. — Вот, гляди!
Вышибала у входа с неохотой пустил шумного юношу внутрь. Рицпа обернулась на голос, словно гончая, учуявшая добычу, и замерла.
— Сынок, — пролепетала она.
— Ну, вот и нашли, — с некоторым разочарованием в голосе отметил Гри.
Надо сказать, он был не слишком-то рад, потому что при предыдущей встрече этот юноша собирался его арестовать. Ингерам со скучающим видом осмотрел юношу и сообщил в пространство:
— Стоило ли его искать вообще. Тоже мне, сокровище!
Рицпа не услышала этих жестоких слов, потому что подхватилась со своего места и поспешила к молодому Руфусу.
— Руфус, сынок! — воскликнула она, приблизившись к взъерошенному юноше. — Наконец-то мы нашли тебя!
К великому удивлению бывшей баронессы, Руфус ничуть не обрадовался ей.
— Что ты здесь делаешь? — неприязненно спросил он, оглядывая фигуру матери. — Небось, следишь за мной?
Вышибала и парочка подавальщиков с любопытством следили за этой встречей.
— Я так долго тебя искала, — пролепетала Рицпа, растерявшись от враждебного тона и взгляда. — Ты не давал о себе знать, не прислал ни одной весточки. Я боялась, что потеряю и тебя…
Руфус злобно хмыкнул:
— Не думаю, что ты расстроилась из-за гибели отца. Да-да, нечего на меня так смотреть, я всё знаю, чай, в столице живу, а не в глухомани какой-нибудь.
— Но если… Если ты знал обо всём, что случилось у нас в Жадвиле, почему ты не попросил королевского разрешения, чтобы вернуться домой? — растерянно спросила Рицпа. — Адар Витерий — добрый и понимающий человек, он бы отпустил тебя, да ещё и сопровождение дал бы.
Руфус раздражённо мотнул головой.
— И зачем это мне надо было? Совать голову в пекло?
Рицпа растерялась. Она не знала, как ответить на этот цинизм.
— Если ты знал… Если знал, что произошло, то приехал бы, чтобы помочь мне. Ведь и я могла погибнуть…
— Да кому ты нужна! — пренебрежительно фыркнул юнец.
Подавальщики переглянулись, красноречиво подняв брови. Вышибала буркнул:
— Слышь, парень, ты бы с матерью почтительнее говорил, что ли.
— Не твоё дело! — огрызнулся Руфус.
Рицпа стояла бледная, раздавленная таким безразличием. Этот мальчик, которому она отдавала всю свою жизнь, всю свою любовь, только что пренебрежительно плюнул ей в душу. Что теперь делать? Как с ним говорить? И надо ли вообще?
— Дара, если хочешь, я выставлю его на улицу, — сочувственно обратился вышибала к растерянной Рицпе.
Она молчала, не зная, что сделать, зато Руфус желчно заметил:
— Правильно, давай, прикажи ему гнать меня вон, своего единственного сына!
— Таких сыновей, как ты, вообще следует топить, — буркнул вышибала.
Руфус надулся, и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не Ингерам. Он поднялся из-за стола, прошагал к двери и решительно схватил Руфуса за воротник.
— Не волнуйся, братан, мы его забираем, я прослежу, чтобы всё было тихо, — обратился Ингерам к вышибале.
— Ну гляди, — недоверчиво ответил тот, — а то я его в два счёта выкину.
— Всё нормально будет, — улыбнулся Ингерам.
— Эй, эй, а это ещё кто такой? — возопил Руфус. — Я с тобой не пойду! Я вообще тебя не знаю!
— Зато твоя мать знает…
— Плевать мне на то, что она знает!
— Ну, тогда я скажу, что я — офицер Лесной Стражи.
— Срать я хотел на Лесную Стражу и на тебя в том числе!
— В нужнике посрёшь, а здесь веди себя прилично, с нами дамы, — рука у Ингерама была твёрдая. Сейчас Элина узнала бы того самого лейтенанта, который сопровождал её в самой первой поездке в Жадвиль. — Пообедаем да отправимся домой.
Ингерам насильно усадил упирающегося юнца за стол, а в качестве закрепления урока влепил ему подзатыльник. Рицпа вздрогнула, но промолчала. В конце концов, мальчику следует вести себя прилично, и кое-какие уроки ему должен преподать авторитетный мужчина. В отсутствие Рэйшена Ингерам вполне подходил на эту роль.
— Я, может, не собираюсь есть те помои, что могли заказать такие, как вы! — хорохорился Руфус. — И вообще не хочу с вами сидеть за одним столом!
— Будешь сидеть, где покажут, жрать, что дадут, и спать, когда разрешат. Я понятно объясняю?! — тон бывшего лейтенанта был весьма решительным, и юнец стушевался. Получать затрещины ему не хотелось. Это совсем не то, что хамить безответной матери.