Я встряхнулся, позвал и стал ждать.
Ничего.
Никто не откликнулся и на второй зов.
Третий раз я крикнул намного громче и как раз в тот момент, когда я закрывал рот, открылась дверь.
В дверном проеме неподвижно стояла пожилая женщина. Одной рукой с ампутированным большим пальцем она сделала мне знак производить поменьше шума, и весь ее вид как бы показывал, что она не глухая.
Слепой она тоже не была. Прежде, чем подойти поближе, женщина прощупала меня своим цепким взглядом. Пряди, очевидно, седых, но крашеных волос выбивались из-под шарфа, покрывавшего ее голову. Она обладала каким-то странным цветом кожи. Похожим не на пергамент, а на что-то другое, чего я не мог уловить. И мне казалось, что где-то я ее уже видел. Не кожу, а всю женщину. И сразу вспомнил: на фотографии в «Объективе» вместе с мадам Шамбо.
Между тем дама мелкими шажками, как бы стараясь ступать не слишком широко, приблизилась и уже стояла по ту сторону калитки. В ней не было абсолютно ничего крестьянского, кроме, пожалуй, телосложения. Горожанка, по всей видимости, бывшая директриса пансионата или чего-нибудь в этом роде, прямая, будто кол проглотила, несколько мужеподобная, что еще больше подчеркивалось твидовым костюмом английского покроя. Но в общем не антипатичная, хотя явно не годилась для сеанса стриптиза у «Бешеной лошади».
Она сказала шепотом:
– Вы желаете что-нибудь?
Я кивнул головой.
Закрытые ставнями окна…, этот шепот…, телеграмма врача…, «при смерти…». Понятно! С тобой, Нестор, так ведь случается не впервые, не так ли? Это особый дар.
Я спросил, тоже понижая голос:
– Мадам Шамбо умерла?
Глава третья
СМЕРТЬ СТАРОЙ ДАМЫ
Она ответила:
– Да. Она умерла вчера. Кто вы такой?
– Друг покойной. Меня зовут Нестор Бюрма. Доктор Мора тут?
Видимо, она была осторожной и мысленно обратилась к совету древних, чтобы изучить данный вопрос. Прежде чем она пришла к какому-либо заключению, из дома вышел молодой тип, всем своим видом похожий на эскулапа.
– Доктор! – сказал я, невольно повысив голос.
– Тише! – проворчал дракон в твидовом костюме, мелко рубя воздух рукой, лишенной большого пальца.
Тип подошел. Приветливая физиономия с несколько тяжелым подбородком. Он спросил:
– Вы, несомненно, Нестор Бюрма?
– Он самый.
И открыл мне калитку. Как оказалось, она не была заперта на ключ. Поклонился.
– Очень рад. Доктор Мора,– представился он и протянул мне руку. Я пожал ее. На его лице отражалось печальное выражение, эдакая грусть по заказу, похоронное выражение, подходящее к случаю.
– Бедная мадам Шамбо…– начал он.
– Я знаю. Мадам только что сообщила мне об этом.
Он поспешно сказал:
– В самом деле, разрешите вас представить… Мадам Боллар, самая лучшая подруга нашей бедной покойной. Месье Нестор Бюрма, тоже друг.
Покончив с представлениями, он спросил меня, не хочу ли я видеть мадам Шамбо. Бывают менее скучные зрелища, но я не мог отвертеться от этого посещения и уехать, не почтив взглядом бренные останки старой дамы. К тому же, кроме всяких прочих причин, имело место завещание. Стоило несколько задержаться.
В сопровождении врача и мадам Боллар я вошел в дом.
На постели покоилась владелица «Кактусов» с самшитовыми четками между пальцев, цвет слоновой кости которых особенно выделялся под пламенем свечей, слева от нее сидела старая крестьянка, справа – кюре. Старушка и священник шептали молитвы.
Тихим шагом со шляпой в руке я подошел к ложу смерти.
Моя бывшая клиентка не очень изменилась со времени нашей последней и давнишней встречи.
В то время как я стоял как истукан, разглядывая ее, слова телеграммы бились в моей памяти: «при смерти… желает вас видеть…»
Меня видеть? Зачем?
Сначала письмо. Письмо, которое потерялось. До этой минуты я мог бы поклясться, что оно никогда не было ни написано, ни отослано, но поскольку, приехав, я нашел мадам Шамбо мертвой, что, впрочем, меня не слишком поразило из-за телеграммы: «при смерти», я поверил в существование этого послания Итак, письмо потерялось. А затем была телеграмма-призыв. И вся эта корреспонденция имела целью сообщить мне посмертно, что обещания остаются обещаниями, и что она, мадам Шамбо, их держит, а я стою в завещании на такую-то сумму?
Черта с два! Тут, должно быть, что-то другое.
Я не спускал глаз с холодного, как мрамор, лица, будто оно могло мне выдать свою тайну, да еще при условии, что такая тайна имелась. В течение своей карьеры я не раз убеждался в суетности попыток познать непознаваемое, поэтому после минуты скорбного молчания я дал доктору понять, что был бы не прочь переместиться в более веселое место.
Он отвел меня на кухню в задней части виллы, это оказалось единственным помещением, не погруженным в полумрак.
За окном простирался пейзаж дикой песчаной равнины, метрах в пятистах стоял еще один дом, окруженный кустарником, видимо, мимозами.
Доктор Мора пододвинул мне стул, открыл буфет, потом сундук и, не обнаружив искомого, извинился за бесплодность своих изысканий.
– Я не думаю,– сказал он,– что мадам Шамбо любила крепкие напитки. Во всяком случае, я не обнаружил ничего, чем можно было бы вас угостить. Эта идиотка Софи могла бы нам найти чего-нибудь, но ее нет.
Я раскурил свою трубку.
– Ничего страшного. Выпью в другой день. Надеюсь, что возможности представятся, прежде чем я последую за мадам Шамбо. Скажите, пожалуйста, доктор, это вы послали мне телеграмму, не так ли?
– Да, по просьбе больной.
– Вы знаете мою профессию?
– Кажется, детектив?
– Совершенно верно. Частный детектив. Гм!… Сейчас я не при исполнении, так я по крайней мере думаю, но тем не менее ощущаю какую-то странную нервозность. Это началось, едва я высадился на остров.
– Это морской воздух.
– Возможно… Знаете ли вы, зачем мадам Шамбо хотела меня видеть?
– Она мне не сказала. Знаю, что она вам писала – в это время она уже болела, лежала в постели и была удивлена, не получив от вас ответа. Тогда она попросила меня послать вам телеграмму.
Он немного помолчал и добавил:
– Текст составил я. Она не знала, что скоро умрет, а поскольку я видел, что она очень желает вашего присутствия, то не счел нужным приукрашивать действительность.
– Да… Да… Ей действительно было очень плохо?
– Да, очень плохо.
– Трагический конец был неизбежен?
– Увы!
– А это вас не удивило?
– Никак. Почему этот вопрос?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Безусловно, морской воздух продолжает действовать на мои нервы…
Я поднялся и стал смотреть в окно.
– Видите ли, доктор, как бы мало я ни общался со своими клиентами, у меня создается о них довольно верное мнение.
– Мадам Шамбо была вашей клиенткой?
Похоже, это действительно его удивило.
– Десять лет тому назад,– принялся я объяснять,– я оказал ей услугу – вытащил из одной довольно мерзкой истории ее обожаемого племянника, мелкого, не слишком интересного во всех смыслах волокиту. Тогда мадам Шамбо была вдовой, обладавшей весьма эксцентричными вкусами, но в то же время женщиной рассудительной, которая никогда не действовала легкомысленно. Она, например, пообещала внести меня в число своих наследников, и я уверен, что она сдержала слово.
Доктор Мора улыбнулся.
– Я не читал завещания и мне неизвестно, существует ли оно. Не знаю также, имела ли мадам Шамбо, прежде чем поселиться тут, эксцентричные вкусы. Здесь, в этом забытом углу, она не сделала ни одного жеста, ни одной выходки, которая могла бы кого-либо шокировать. В этой области нам вполне хватает мадам Дорсет.
– Мадам Дорсет?
– Да. Вы знакомы с ней?
– Нет. Кто это? Приятельница нашей общей клиентки?
– О! Нет, ни в коем случае! Мадам Дсрсет – это молодая парижанка, совершенно чокнутая, на мой взгляд, которая сваливается на нашу голову нежданно-негаданно в любой сезон года, устраивается в своем поместье «Ла Пляж»– это единственное место на острове, где есть немного мелкого песка,– и ведет там себя самым скандальным образом.