Я остаюсь со старым алжирцем, капитаном Шамбором (так зовут слепого) и толстяком Андре – одновременно ординарцем, шофером и собакой Шамбора. Несмотря на случившееся, Шамбор изъявляет желание (зря звание капитана не дадут), чтобы я разъяснил ему некоторые обстоятельства исчезновения Аньес. Опуская детали, я говорю, что Аньес, несомненно, обнаружила предателя в том алжирском деле, но что сейчас я не могу сказать ни кто он, ни где он находится. Затем мне приходится признаться, что у меня нет определенного мнения о Дакоста, хотя он и является отцом Аньес.
– Здесь все считают его виновным,– говорит со вздохом Шамбор.– Это совершенное безумие. Которое в конце концов захватило и самого Дакоста. Я знаю его уже много лез. Я заходил к нему, как только приехал в этот город, два месяца назад. Он умолял меня не приходить больше к нему, говорил, что не хочет больше слышать о прошлом, что сам ни к кому не ходит, кроме некоего Дорвиля и той дамы, которую мы тоже с вами знаем, г-н Бюрма,– г-жи Лоры Ламбер. Вы говорите, что у вас нет определенного мнения о вашем клиенте и его роли. Да ведь и у меня тоже. Но только я, помимо глубокого убеждения, что Дакоста не способен на предательство, знаю еще кое-что. Видите ли, когда случилась эта заварушка, я, попав в лапы тайной полиции, находился в их штаб-квартире на вилле «Джемиля». Будучи в полубессознательном состоянии, я нечаянно подслушал интересный разговор, который вели между собой мои тюремщики. Речь шла об одном типе (к сожалению, имени не называлось), который выдал «Омегу», заработав на этом пятьдесят миллионов франков. Он, как я понял, был в это время на вилле. Днем, когда меня переводили из одного отделения в другое, в том месте, где один из коридоров поворачивал, я на какое-то мгновение увидел предателя. В то время я видел нормально. Мне этот человек был незнаком, к тому же я не очень хорошо разглядел его лицо, чтобы запомнить его. На нем была шляпа, надвинутая на глаза. В моей памяти сохранился лишь только общий облик этого типа. Нет смысла добавлять, естественно, что он совсем не похож на Дакоста…
После перевода в метрополию Шамбор был приговорен к довольно большому сроку тюремного заключения. Когда его срок уже подходил к концу, в тюрьме вспыхнул бунт, он был тяжело ранен в глаза осколками гранаты, брошенной кем-то из администрации. Тем не менее его слепота не была неизлечимой, и, освободившись из тюрьмы, он приехал в этот город на лечение к известному офтальмологу. Он очень надеется на то, что операция вернет ему зрение. А пока, приехав сюда, он попал к людям, умы которых до сих пор взбудоражены алжирским делом.
– Я вступился за Дакоста,– продолжает Шамбор,– но это было совершенно бесполезно. Менее оголтелые мне тогда подсказали: «Опишите нам общий облик этого типа с виллы «Джемиля», а мы проверим, нет ли среди наших соотечественников…» Это безумие. Они непоколебимо верили, что предатель живет в этом городе. Господи, да он мог жить в Лионе, Тулоне, а еще вероятнее, где-нибудь в Южной Америке. Но как видите, поскольку вы с фактами в руках утверждаете, что предатель находится здесь, они вопреки всему были правы… Как бы то ни было, я решил удовлетворить прихоть моих товарищей – это давало возможность отвести удар от невинного Дакоста. Я описал им, как выглядел этот человек. Он был довольно высоким, немного прихрамывал, одно плечо у него было выше, чем другое, и, как мне показалось, он часто потирал руки. Я не знаю, был ли это тик или просто нервозность, а может быть, жест удовлетворения.
– Не ломайте себе над этим голову,– говорю я,– за исключением роста, который трудно изменить, да и то можно, у него были нормальные плечи и походка. Это была маскировка.
– В общем,– со вздохом говорит Шамбор,-так или иначе, они нашли с полдюжины людей, приметы которых совпадают с этим приблизительным описанием, и привели к нам. Безумие, говорю я вам. Пока мы разговаривали, они пристально смотрели в лицо подозреваемого, пытаясь уловить малейшие следы беспокойства или тревоги, надеясь, одним словом, что преступник себя выдаст. Это ни к чему не привело. И не могло привести. Пока я не увижу этого типа в приблизительно таких же условиях, как там, в тайной полиции…– И, горько усмехнувшись, он добавляет: – Если операция будет успешной, придется организовать сеансы типа американских «line-up»[21].
– И это тоже ничего не даст,– говорю я.– Брижит Бардо еще можно было бы узнать со спины, но кого-нибудь другого?! У меня есть более надежные средства, чтобы довести дело до конца. Я надеюсь сделать это до того, как вы ляжете под нож.