- Сам справлюсь!
Знакомые агрессивные интонации в хриплом голосе. Агата слегка взбодрилась: может, все не так уж страшно? Увидела темную кудрявую макушку Славяна – он пытался выглянуть из-за спинки кресла.
- Мориарти?
- Да, - Агата подошла и пробормотала неловко: – Привет, Слав.
- Привет.
Выглядел он нормально. Ну, почти нормально – если не обращать внимания на этот теплый больничный халат, бледное лицо и бледные губы. Руки расслабленно лежали на подлокотниках. Димитров сощурился на нее, опять сказал:
- Привет.
Агата покосилась на взрослых: они отошли в сторону и что-то тихо обсуждали.
- Ну ты… как?
- Нормально. А ты?
- Нормально.
Он помолчал.
- Совсем-совсем нормально?
- Ну… да.
- Подойди ближе! – скомандовал он. – Я тебя вижу плохо.
Агата и без того заметила, что он щурится и наклоняет голову то так, то эдак, точно пытаясь получше рассмотреть ее. Шагнула ближе. Носки кроссовок уперлись в колесо коляски.
- Ага, – теперь Димитров смотрел на нее снизу. Глаза темные-темные. Напряженные. – Я когда… проснулся… стал хуже видеть и слышать. Все вокруг какое-то… не такое.
Агата промолчала. Она, кажется, поняла: Славян видит и слышит теперь, как обычный человек. Просто человек. Как она сама.
Не маг.
Запаниковав, Агата оглянулась. Келдыш наблюдал за ними поверх кудрявой головы Димитровой.
- Все наши передают тебе привет. У нас экзамены и Божевич не выпускает, но они придумают, как выбраться. Вот.
Протянула ему пакет с конфетами и журналами. Пальцы Славяна дернулись и замерли.
- Положь куда-нибудь, - сказал он со злостью.
Агата торопливо пристроила пакет ему на колени. Димитров сказал в ее склоненный затылок:
- Говорят, это ты меня вылечила?
- Нет. Все мы. И еще, - она махнула рукой в сторону, - Келдыш.
- Ты мне снишься.
- Правда? - Агата почувствовала, что краснеет.
- Каждую ночь… - Славян подумал и добавил, - и день. Всегда, когда засыпаю. Как он подходит к тебе… - Агата поняла сразу – Инквизитор. – А ты говоришь ему – возьми всё… Страшно.
В их полку прибыло - вот еще один с ночными кошмарами! Агата кивнула.
- Игорю инквизитор тоже снится. И мне. Стефи говорит, я иногда кричу по ночам.
Димитров наблюдал за ней темными неподвижными глазами.
- Не он страшный… Ты.
Славян как будто ее ударил – она даже сделала шаг назад.
- Все нормально? – спросил Келдыш за ее спиной, Агата и не заметила, когда он успел подойти. Димитров сказал устало:
- Я лечь хочу.
Его мама сразу захлопотала, поправляя плед у него на коленях, разворачивая коляску.
- Хватит на сегодня, нагулялись, поехали в палату. Спасибо, что забежали, Игорь, Агата. Приходите еще!
Никогда. Никогда больше.
Агата не стала смотреть, как они уезжают. Повернулась и пошла в противоположную сторону. Они долго молча шагали по запутанным бесконечным дорожкам – Агата начала подозревать, что волшебники здесь что-то сделали с пространством. И, кажется, со временем – они неожиданно вышли в осень.
- Посидим? – Келдыш смахнул желтые листья со скамейки, уселся, вытянув ноги. Агата присела на край и отвернулась. Она не хотела говорить о Славяне. Она даже не знала, что сказать остальным. Пусть сами теперь к нему приходят.
- Хотите?
Келдыш протягивал ей половину шоколадки. Вторую жевал сам. Наверно, приносил Димитрову, а отдать забыл.
- Спасибо.
Агата подержала в руках и все-таки откусила. Горький…
- Мортимер.
Почему-то он всегда называет ее по фамилии, когда они остаются одни. Или ему очень не нравится имя Агата или он так напоминает ей, что возится с ней исключительно как куратор Службы Контроля над Магией.
Да и себе, наверное, – тоже.
- Помните, как вы себя чувствовали, когда я водил вас к Слухачу?
Агата упорно жевала шоколад. Еще бы не помнить!
- А теперь умножьте все это на тысячу. Его сейчас просто раздирают на части злость, страх… отчаянье. Бессилие.
Ее они тоже сейчас раздирают. На мелкие клочочки.
- Он расстроился, что я себя хорошо чувствую! - пожаловалась Агата.
- Нормальная человеческая реакция - когда тебе плохо, то и целому миру тоже должно быть плохо.
- Значит, я не человек, - буркнула она. – Или не нормальная.
- Да уж, - согласился Келдыш. – С нормальностью у вас, действительно, наблюдается некоторая напряженка.
Агата покосилась. Он улыбался.
Наверное, помогла шоколадка. Или то, что Келдыш в трех словах объяснил поведение Димитрова. Агата знала, что и обида и вина вернутся – она долго будет все это переживать-пережевывать-обдумывать ночами. Но сейчас ей стало легче. Агата огляделась. Ярко-голубое сентябрьское небо. Желтые, точно светящиеся, листья на деревьях. Разноцветная листва под ногами.