Со стороны подъехавшей к «фиату» машины тоже след оказался очень тонкий. Из-за того, что милиция долго чухалась, преступники либо успели выскочить из города и теперь отсиживались где-то далеко, либо, что тоже равновероятно, вовсе никуда не спешили, скрывшись в одном из гаражей. Впрочем, перепотрошив их все до единого, сыскари ничего даже похожего под описание не нашли. Да и что за описание машины — не то «Жигули» первой или третьей модели, не то «Москвич-412», не то его копия — «Иж». Даже номера свидетели давали самые разные, сыскари предположили, что передние различались с задними именно для того, чтоб спутать видевших. Серый цвет для обычной машины необычен, уж больно мало распространен, не то, что черный или белый. Скорее всего, машина перекрашивалась на время операции, а затем быстро вернулась в свой исходный цвет, но вот где? Следов серой краски ни в одном из гаражей, даже в близлежащих лесах не находилось. Возможно, ее снова перекрасили, ибо нашли следы красной краски из аэрозольных баллонов и похожие протекторы в лесопарке близ железной дороги в сторону Ростова-на-Дону. Скорее всего, предположила прокуратура, машину перегнали в другой город, где и разобрали на запчасти. Которые не без успеха теперь носятся по улицам разных республик СССР в других машинах.
А сами налетчики — о них информации почитай не осталось вовсе. Темные спортивные костюмы, темные кепки. Подъехали аккуратно, тормознули резко, стреляли быстро, целились в головы, промахнулись всего-то два раза из шестнадцати выстрелов. Поток машин на выезде из города в тот час был еще довольно слаб, и самих авто у нас не так много, и время еще раннее, — шеф выехал сразу после полудня, чтоб подольше побыть с родичами и приятелями. Даже проезжавшие водители не сразу разобрались что происходит, именно на эффект неожиданности и рассчитывали наемники, устроив расстрел на широкой улице, застроенной сталинскими домами. Когда шоферы пытались остановить серую машину, то опоздали. Выскочив на встречную, она влетела в проулок и там потерялась. Дальше ее никто уже не видел, несмотря на все попытки следователей проследить путь банды. Следствие допросило немало людей с судимостью, могущих и умеющих стрелять, но проку от этого, кажется, вынесло немного. Кто-то предположил, что действовали бывшие афганцы, уж больно ловко у них получалось стрелять, возможно, списанные из состава бригад и не нашедшие себя в мирной жизни. Но в это плохо верилось. Хотя бы потому, что афганская тема рассматривалась газетами совсем с другой стороны. Пресса пыталась понять, что мы вообще делаем в этой южной стране, зачем влезли в ее дела, что это был за «интернациональный долг» когда Политбюро и КГБ меняло правителей, собственноручно ставленых, выискивало предателей и увозило с собой неблагонадежных. Строило, уничтожало, восстанавливало. К интернационалистам относились с уважением, с теплотой, с попыткой хотя бы понимания — но подумать на них как на бандитов — до подобного цинизма общество еще не дошло. Может, и к лучшему.
Поиски уходили все дальше, уводили непонятно куда. В первые дни я даже не сомневался, что убийц шефа отыщут вот-вот, как и было обещано, на днях. Потом, верил, что это случится совсем скоро, и если не всей правды о его гибели, то хотя бы значительную ее часть мы непременно узнаем.
Через пару недель к расследованию подключился ОБХСС. Прокуратура и так перешерстила вдоль и поперек наше ателье и сопутствующий ему магазин, но спецам из отдела по борьбе с хищениями интереснее пошерстить иное. Поскольку следствие забуксовало в первые же дни, все внимание очевидно оказалось приковано к фигуре шефа и его делам. Да, он был человеком непростым, тяжело говорить, думать о нем в прошедшей форме. Настойчивым до упертости, но с удивительной чуйкой, редко когда его подводившей, решительным и осторожным, оптимистом с увесистой долей ригоризма. Жизнь наша и не к таким парадоксам приучит. Шеф умел и вселять надежду и сам терять последние ее остатки, жить широко и так же широко отдавать. Наверное, он не испугался смерти, я почти не сомневаюсь в этом, там на улице Василевского. Если только успел понять, что происходит. Не будь он пристегнут, верно, попытался защитить своих. Все случилось слишком быстро. И взлет его звезды и его смерть. Слишком быстро. Всего-то пять лет назад, даже меньше, шефа поставили в начальники ателье, а через год мы уже перевыполнили план на двести процентов, еще по прошествии двух кварталов открыли, согласовав тучу бумажек, свой магазин. И пошло-поехало.