Рука Юкико потянулась к животу, где сразу же собрались искорки тепла.
Сейчас речь не о них!
ИХ КАСАЕТСЯ ВСЕ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ.
О боги, только не начинай вести себя со мной по-мужски прямо сейчас.
К ЧЕМУ-ТО ДРУГОМУ Я МАЛО ПРИСПОСОБЛЕН.
Я человек! А не какой-нибудь чертов инкубатор, который ты должен заворачивать в вату!
НЕ СТОИТ БРОСАТЬСЯ В РУКОПАШНУЮ С СОТНЕЙ ВРАЖДУЮЩИХ ЧИ-МОНГЕРОВ…
Там умирают люди!
ЛУЧШЕ ОНИ, ЧЕМ ТЫ.
Черт возьми, именно поэтому мы тут! Некоторые считают, что одна жизнь стоит больше, чем другая. Гильдийцы стоят дороже, чем обычные граждане. Знать дороже простолюдинов. Жители Шимы дороже гайдзинов.
ЮКИКО…
Нет! Надо бороться за жизнь любого и каждого, либо вообще не стоит сражаться!
Громоподобная ударная волна обрушилась на них, едва не сбив Юкико со спины Буруу. Закричала Хана, указывая на завод по переработке чи, на огненный шар, расцветающий над ним и поднимающийся в небо. Комплекс разлетелся вдребезги, как стеклянный сосуд, в грохочущем зеве взрыва затерялись вопли клаксонов. Ленивое пламя тянулось вверх и вширь, черными мазками расплываясь по кроваво-красному небу.
– Что, черт возьми, происходит? – выкрикнула Хана.
– Каори разоблачила мятежников Гильдии по радио! А их никто даже не предупредил. Мы должны помочь!
– Помочь? Но кому? Я не могу сказать, кто мятежник, а кто – нет!
КРАСНЫЕ.
Голос Буруу эхом отозвался в том месте, где обитала головная боль.
Юкико прищурилась, пытаясь различить хоть что-нибудь сквозь кроваво-черный туман. Она заметила двух лотосменов, петляющих среди полуразрушенного лабиринта. Один преследовал другого, за ракетными ранцами тянулись шлейфы сине-белого пламени.
Тот, что убегал, был помечен красной краской: беспорядочные мазки на наплечниках и глубокая линия на безликом лице. Преследователь выпустил очередь сюрикенов из ручного метателя, металлические звездочки сверкнули, как светлячки.
– Те, кто пытается бежать! – крикнула Юкико. – Они помечены красным!
– Ты права! – откликнулась Хана. – Наверняка это мятежники! Давай! Вперед! – Хана прижалась к спине Кайи, и пара нырнула в дым, кружа по спирали при спуске.
Кайя захлопала крыльями, и по округе разнесся ультразвуковой раскат песни Райдзина, рассеивая гильдийцев на улицах.
Буруу, не отрываясь, следил за бойней. Всплески огня из сюрикеномётов разрывали топливопроводы и пробивали резервуары с чи. Языки пламени, запутанные узлы линий и неуклюжие потасовки, лотосмены, сталкивающиеся в воздухе и кувырком летящие в руины, образуемые рушащимися домами. Горожане бежали из ада, где раньше находился завод по переработке чи, и бросались в реку Амацу, хотя ее грязные «воды» уже пылали.
Буруу, они умирают. Мы должны помочь!
Арашитора промолчал, его янтарные глаза все еще были прикованы к тому, что происходило на земле. Пальцы Юкико пробежались по животу – к тому месту, о котором она не позволяла себе думать. Она потянулась в Кеннинг и почувствовала тепло, сопротивляясь желанию отвернуться.
Брат, мне нужно, чтобы ты был на моей стороне. На нашей стороне. Сейчас – больше, чем когда-либо.
Буруу вздохнул, зазвенев кончиками перьев. Приглушенный дневной свет отражался от металла, покрывающего крылья, от темных стекол очков у Юкико на глазах, латуни гильдийцев, сражающихся и умирающих в городе.
НА ЧЬЕЙ ЕЩЕ СТОРОНЕ Я МОГУ БЫТЬ?
И, подобно падающему с неба камню, они ринулись вниз.
Хана ничего не понимала.
В голове просто не осталось ни йоты для понимания.
Девушке было не привыкать к насилию и смерти – сызмальства они с Йоши боролись за каждый дюйм земли, за каждый объедок и отчаянный вздох. Но сейчас все было по-другому. Разразилась битва, о которой напишут в книгах по истории. Наступил день, который люди запомнят надолго.
Где вы были, когда восстали мятежники и подожгли город Йама?
Где вы пропадали, когда началась война с Гильдией?
Ладно, так уж получилось, что я была над городом Йама. Небеса окрасились кровью, а я летела сквозь дым и пламя на спине проклятой богами грозовой тигрицы.
Она годами бродила по переулкам Кигена, находясь в разуме Дакена, и кошачьи импульсы обоняния, зрения и инстинктов усиливали ее собственные. Но разум Кайи был переполнен – перегружен – дикими, хищными чувствами. Ничего похожего на то, что она чувствовала с Дакеном, но и ничего особо сложного: Хана быстро сформировала настолько глубокую связь, что это почти вызывало у нее чувство вины.