Это событие вызвало воодушевление в рядах воинов, послышались приглушенные возгласы: «Дочь Ясеня! Дочь Ясеня!» Отец обнял дочь, и внешне это объятие выглядело церемонным и официальным; но сама Ауриана в полной мере ощутила страстную надежду Бальдемара на победу и его горячую любовь.
Воины спускались на равнину строем по два человека. Первыми шли ближайшие соратники Бальдемара, за ними простые хаттские воины, а замыкали строй союзники хаттов, представители соседних племен. Все были одинаково вооружены — каждый имел два копья местного образца и висящий на спине плетеный щит. Исключение составляли — Ауриана, щитом для которой служил войсковой штандарт, и ближайшие соратники Бальдемара, вооруженные железными мечами. Спустившись в долину, воины рассыпались широким полукругом и залегли в густых, освещенных яркой луной зарослях осоки на подступах к крепости Видо. Затем они осторожно двинулись ползком, припадая к земле, по влажной, сильно пахнущей траве, избегая северо-восточного подветренного направления из-за боязни, что их присутствие выдаст неприятелю свежий ночной ветерок. Подобравшись к полосе, выкошенной людьми Видо вблизи валов крепости, воины остановились и замерли.
Ауриана заметила, что вжимается в землю, как будто старается слиться с ней, стать совсем незаметной. На всю жизнь у нее сохранится воспоминание о чистом свежем запахе осоки, смешанным с ощущением горечи и страха в предчувствии надвигающихся событий. Ей казалось, что штандарт — это живое могущественное существо, а в провалах черепа, где когда-то обитал дух дикой кошки, полыхает сейчас холодное черное пламя.
Когда ветер немного утих, они услышали смех, доносящийся из лагеря Видо. Ауриана хорошо понимала, что он вовсе не свидетельствует о потере бдительности противника. Что же касается римлян, то те вообще всегда были начеку и даже не притрагивались ни к вину, ни к меду, когда неприятель находился в непосредственной близости, и существовала хотя бы малейшая опасность быть застигнутыми врасплох.
Внезапно она услышала сердитый голос Зигвульфа, который прошептал проклятье, и вопросительно взглянула в его сторону. Что случилось? Укус змеи? Или, может быть, на него напали полчища ядовитых муравьев? Она разглядела в траве край его плетеного щита, и собралась уже подползти поближе, но он знаком показал ей, что все в порядке.
Тут раздался громкий в ночной тишине шум несущихся по долине в сторону крепости оленей, и моментально из-за крепостных стен на этот шум отозвался нестройный хор лающих и рычащих собак. Оленей выпустили в соответствии с планом Бальдемара, который таким способом хотел сбить с толку часовых. Когда собаки в следующий раз залают, учуяв человеческий запах, часовые не станут тревожиться, решив, что под стенами крепости бродят олени. Это послужило одновременно и сигналом продолжать продвижение. Воины, словно полчища ужей, выскользнули из высокой осоки на открытое место, где их от постороннего взгляда могла скрыть только темнота. Продвигаясь ползком вперед, они осторожно пробовали копьями землю и, в конце концов, обнаружили те места, где земля подавалась. Это была первая линия замаскированных ям, заваленных сверху хворостом. Ауриана знала, что внизу в ямах торчат острые колья и копья вверх наконечниками, готовые пронзить неосторожного воина, бегущего на штурм крепости. Вся линия ям была обнаружена, и хаттские воины медленно проложили себе безопасный путь, огибая их. Когда наступающие миновали три линии ям, они облегченно вдохнули, зная, что ловушек больше не будет. Вблизи крепостного вала воины замерли и принялись с нетерпением ждать обещанной помощи Волка.
Ауриана с тревогой обратила свое лицо к диску луны. Она висела теперь низко на небосклоне и казалась слишком пресыщенной, утомленной и сонной, не спешащей заходить за линию горизонта. Девушка вспомнила отца: Бальдемар ни на мгновение не усомнился в том, что Волк явится тогда, когда это обещала Рамис. «Рамис является такой же хозяйкой луны, как я сам — хозяином на поле боя», — сказал он. Но Деций намекал на то, что мир очень велик, и в нем господствует совсем другой порядок вещей…