Нерон небрежным жестом сунул пухлую руку в полоскательницу, его жирные пальцы были унизаны роскошными перстнями. Сразу же к столу подошел один из слуг, испуганный мальчик, переминающийся в нерешительности с ноги на ногу, в руках он держал полотенце и серебряную чашу с теплой душистой водой. Император еще раз сполоснул руки в чаше и, не обращая внимание на полотенце, со скучающим видом вытер руки о длинные пушистые белокурые локоны мальчика.
Когда все гости, наконец, осознали, кто присутствует в зале, наступила напряженная тишина. Каждый задавал себе один и тот же вопрос: что теперь делать? Следует ли им вскочить со своих мест и пасть ниц перед Божественным Императором? Или, может быть, прокричать ему приветствие?
Марк Юлиан решил эту задачу по-своему, быстро встав и отвесив поклон.
— Этот дом за все время его существования ни разу не был удостоен столь великой чести, Божественный! Я очень сожалею, что мы заранее не знали о твоем прибытии. Боюсь, что наше угощение слишком скромное…
— Ну, недостатки в угощении были компенсированы тем удовольствием, которое я получил в твоем доме от забавного спектакля. Но ты же сразу узнал меня, хитрый притворщик! Потому ты и не удивился, когда я снял маску. Признавайся, как тебе удалось узнать меня?
Марк не сразу ответил, напряжение его нарастало, он лихорадочно размышлял: «Я узнал тебя по твоим глупым завиткам! И потом, я бы узнал твою нескладную фигуру среди сотен других. Но что я могу ответить тебе, что я могу такое сказать сейчас, чтобы жестокая участь миновала всех нас, и ты не отправил нас в царство Гадеса?»
— На мысль о том, что ты присутствуешь среди нас натолкнула меня та старуха, — наконец заговорил он. — Она была… все это было в твоем духе… то есть остроумное перевоплощение обыденной жизни в драматическое представление, я сразу же почувствовал, что это изобрел ты! Ты пересоздал жизнь на свой лад, ты сделал пьесу из жизни! Вот я и подумал, что творец всего этого не останется в стороне, а будет присутствовать где-то здесь, чтобы любоваться произведенным эффектом.
«Надо возблагодарить всех богов, — подумал Домициан, — за столь бесценный дар — без всякой подготовки нести складный обтекаемый вздор. Нерон чувствует такую благодарность к Марку в данный момент, что почти простил ему все обиды».
Лицо Нерона просияло детской радостью, словно лицо ребенка, удостоившегося похвалы, которой он так долго добивался от взрослых.
— Значит, ты считаешь, что все это может послужить сюжетом для одной из драм?
— Нет, я так не считаю.
Нерон моментально сурово нахмурился, как будто только что светившее солнце мгновенно закрыли грозовые тучи.
«Марк, что ты делаешь? — перепугался Домициан. — Если ты такой идиот, играй с собственной жизнью, но не подвергай всех нас смертельной опасности!»
— И почему ты так думаешь? — если бы за спиной Нерона не стояла сейчас сотня острых мечей, способных отомстить любому обидчику, сердитая гримаса на его лице казалась бы просто смехотворной.
— Потому что подобные шутки могут разыгрывать с нами, простыми смертными, только Императоры. Если, допустим, нечто подобное учинил бы я, меня бы просто привлекли к суду, обвинив в совершении преступления.
Нерон задумчиво кивнул. Только теперь Домициан понял, что это был мудрый ответ. Ведь Нерон испытывал особую гордость от сознания того, что он имеет право совершать поступки, непозволительные для простых смертных.
— Хорошо сказано, Марк Юлиан. И я считаю, ты был и раньше прав, когда говорил, что те эпические строки написал Вергилий. Хотя, учти, это задевает меня за живое. Но у великих артистов великие сердца! А теперь скажи мне, понравилась ли тебе невеста?
— Она не может не нравиться. Сами Грации разрыдались бы от зависти, увидев ее.
— Ха! Чудесно! Надеюсь, ты получишь от нее удовольствие. Я знаю, о чем говорю, потому что сам уже это удовольствие получил, — промолвил Нерон, как бы между прочим, и начал с увлечением разглядывать свой ноготь, покрытый золотой краской. Марк Юлиан застыл на месте, не зная, как реагировать на последние слова Императора. Он украдкой посмотрел на Юниллу, но в ее взгляде отражалась лишь пустота, как будто эти прекрасные сияющие глаза были незрячи. Может быть, кто-то выпил до дна всю ее душу, как паук, который высасывает все жизненные соки из мухи?