Вейенто вырвал документы из рук Марка Юлиана.
— Эти сведения не были представлены судьям, проводившим расследование!
Но Нерон был уже заинтригован всем услышанным и хотел знать причину такого явного недовольства Вейенто появлением документов, поэтому он быстро нацарапал записку и передал ее Консулу.
— «Суд считает, что эти документы могут быть использованы», — зачитал Мессалин каракули Императора.
Марк Юлиан почувствовал прилив радости.
— А вот данные из документов моего отца, касающихся снабжения и ресурсов, суд может сравнить эти документы, относящиеся к одному времени.
— Эти документы — фальшивка, изготовленная нашими врагами, — закричал Вейенто.
Марк Юлиан бросил на Вейенто взгляд, которым обычно взрослый одаривает ребенка, пойманного на лжи. На лице Нерона появилась самодовольная улыбка, за которой, впрочем, таилась угроза.
— Я так не думаю, — мягко возразил Марк Юлиан, — как, надеюсь, сразу же выяснит суд, между сведениями, которые содержатся в документах отца, и данными из отчетов Казначейства существует ряд серьезных расхождений. Но самое любопытное состоит в том, что эти разночтения исчезают в тот год, когда Вейенто не занимался делами этого ведомства, и появляются вновь, когда он снова занял это место.
В глазах Вейенто на мгновение отразился испуг. Как Юлиану удалось все это выяснить? Для сбора всех этих сведений ему надо было похитить книги с отчетами, запертые в военном ведомстве. Значит, он действовал как вор в ночи!
— Фальшивка! Все это фальшивка!
Нерон что-то прошептал гвардейцу, несущему караул рядом с его троном. А затем он бросил угрожающий взгляд на Вейенто. Вообще-то Император не считал растрату и хищение казенных средств таким уж страшным преступлением, некоторые расхитители могли даже быть полезны — например, в таких делах, как выкачивание денег из провинций. Но Вейенто поклялся ему всеми богами, что за ним не водится грязных делишек, которые мог бы разоблачить Марк Юлиан перед Сенатом. Теперь же дело оборачивалось таким образом, что он сам, Император Нерон, выглядел дураком наряду с Вейенто. Потому что, оказывается, Марк Юлиан-старший говорил правду, когда отрицал возведенные на него обвинения.
Гвардеец взял оба свитка с документами и отдал их на изучение Императору. Сенаторы взирали теперь на Марка Юлиана с растущим изумлением. Никому еще не удавалось нанести такой удар неуязвимому Вейенто. Вейенто явственно ощутил, что чаша весов склоняется в другую сторону, и он теряет свое преимущество. Больше всего на свете его пугала не сама смерть, а это состояние обреченности, как будто бы находишься на палубе тонущего корабля.
Марк Юлиан тоже ощущал призрак смерти, витающий в этой зале. Он, конечно, видел, что все Сенаторы на его стороне, им нравилась демонстрация сыновней преданности, особенно в таких условиях — когда сын, чтобы восстановить доброе имя отца, подвергает свою жизнь смертельному риску. Но несмотря на серьезность выдвинутых им обвинений против Вейенто, Марк знал, что у Нерона нет никаких причин щадить его самого, нет у Императора и причин прекращать преследование семьи Юлиана.
Вейенто тем временем поднялся и начал прохаживаться, глаза его горели, бледные губы были плотно сжаты. Он никак не мог понять, каким образом дело могло дойти до столь бесславного конца. За полчаса он из влиятельного человека превратился в преступника, обреченного на неминуемую гибель, подобно самому Юлиану. Собравшись с силами, он опять пошел в атаку.
— Все это не меняет сути дела! Если бы в племени этих варваров, хаттов, не произошел внутренний раскол, — продолжал он, с трудом вспомнив и воспроизведя название племени, — твой отец поднял бы на нас этих кровожадных дикарей и несомненно захватил бы всю Галлию!
— Причиной раздоров в племени хаттов, сограждане, — сказал Марк Юлиан, — были мы сами. Думаю, что здесь никто не сомневается во враждебности вождя Бальдемара. Пусть господин обвинитель назовет ту причину, из-за которой Бальдемар напал на Видо.
— Почему подобные вопросы ты задаешь мне?
— От твоего ответа зависит, будет ли подтверждена вина моего отца или его признают невиновным.
Нерон кивнул Вейенто, требуя, чтобы тот отвечал.
— Это была месть за похищение его дочери, — неохотно ответил Вейенто.
— Нет, с Бальдемаром были воины многих соседних племен. Ты хорошо знаешь, или тебе по крайней мере следует знать, что германские племена образуют одно союзное войско только тогда, когда надо противостоять одному общему врагу — Риму. Если бы Видо был оружием, направленным на нас, Бальдемар ни за что на свете не напал бы на него. Напротив, Бальдемар непременно присоединился бы к нему. Но нет. Вождь варваров по имени Видо был использован как орудие против своего собственного народа. Мой отец был ни в чем не виновен, и он принял смерть из-за твоей алчности! — голос Юлиана зазвенел и почти сорвался на крик. — Ты придумал все дело, для того чтобы погубить отца и, таким образом, скрыть свои собственные преступления!