— Я люблю тебя… Я отчаянно люблю тебя… Чудовище! — вдруг закричала она и бросилась на него.
Он крепко схватил ее за руки, обороняясь, и держал, пока она пиналась, кусалась и пыталась достать его своими кулаками. Наконец, он громко крикнул слугам, чтобы те приготовили ее носилки. Когда носилки были поданы, она тут же прекратила истерику, хотя внутри у нее все кипело от неутоленного желания и жажды причинить ему какую-нибудь боль. Она изумлялась самой себе — как могли ее чувства к нему так внезапно круто измениться? Ее любовь граничила с ненавистью, но причиной этой ненависти на сей раз было то, что он с такой жестокостью отверг ее. Он стоял перед ней — такой прекрасный в своем сдержанном гневе, что она просто не могла этого больше вынести. Его независимость и пренебрежение ею сводили ее с ума. И раз уж ей не суждено завладеть им, она должна нанести ему незаживающую рану, должна отметить его своим клеймом, чтобы оно бросалось в глаза другим и создавало иллюзию, что он — ее собственность.
— О Марк, мой дражайший супруг, — заговорила она вдруг кокетливым сладким голоском, когда он усадил ее в носилки, — после того оскорбления, которое ты нанес мне, не сомневайся, я сделаю все, чтобы прежде всего вернуть Вейенто из изгнания. А когда он вернется, он непременно убьет тебя.
— Делай, что хочешь, — произнес он с холодным безразличием. — Завтра утром тебе пришлют пожитки.
Однако в глубине души Марк ощутил холодок страха. Неужели Юнилла действительно обладала таким влиянием, что могла выполнить угрозу? Да, несомненно. Между нею и Домицианом установились какие-то странные неестественные отношения: Домициан во всеуслышанье порицал ее и в то же время покровительствовал ей. Создавалось такое впечатление, что принц ни в чем не мог отказать Юнилле.
Носильщики плавно подняли носилки себе на плечи. Юнилла была охвачена лихорадочным волнением, в голове ее теснились разные мысли. Разве не уверял ее Нерон в том, что у нее божественная душа? И этот особняк был ее дворцом точно так же, как Золотой Дом — дворцом Нерона. Марк будет жестоко наказан за то, что выгнал ее из этого дома. Ее божественная сущность требует для него беспощадной суровой кары. Она сумеет найти способы, чтобы покарать его. На этот раз он победил, но это не окончательная победа, впереди у них еще много схваток!
Она задернула шелковые занавески и откинулась на сиденье, глядя в пространство перед собой широко открытыми глазами.
— Иди, Марк, и посмотри, что стало с твоей библиотекой, — прошептала она еле слышно. — Весна нынче была слишком холодной, а денег у меня не хватало. Так что, надеюсь, ты не слишком расстроишься, что я сожгла в печах все оставшиеся после пожара книги.
Юнилла оставила его на какое-то время в покое, и о ней не было ни слуху ни духу до самой весны третьего года правления Веспасиана, когда к Марку Юлиану внезапно прибыли гонцы из Дворца, требуя, чтобы он срочно явился для личной беседы к Императору. Причина подобного спешного вызова была довольно загадочна. Марк никак не мог взять в толк, зачем он вдруг понадобился Веспасиану. Торопливо собираясь, он лихорадочно размышлял.
Неужели Вейенто уже начал строить козни против него? Потому что Вейенто действительно получил в конце концов разрешение вернуться в Рим прошлой осенью. В тот день, когда он вернулся, Марк встретил на улице Юниллу — она держала путь в свою виллу, находящуюся на берегу моря, в окружении столь многочисленной свиты, что вся процессия перекрыла движение на улице примерно на час. Юнилла откинула занавеску в своих носилках и, перегнувшись через поручень, многозначительно кивнула ему с самодовольной улыбкой, а затем указала рукой на себя, давая ему понять, что возвращение Вейенто — ее рук дело.
Или, может быть, Император вызывал его к себе, чтобы сделать выговор? Потому что он упорно избегал любых должностей в Сенате и постоянно отказывался от предлагаемых ему постов. Все свое время и силы он отдавал работе, связанной с созданием Академии. А, может быть, Веспасиан просто хочет выразить свои соболезнования по поводу смерти его жены? Прогнав от себя Юниллу, Марк Юлиан женился во второй раз, зная, что дух его отца не успокоится, пока у сына не появятся дети — продолжатели рода. С Клавдией Валерией он прожил всего лишь год, этот союз не был отмечен страстью, но зато проникнут добротой и какой-то обоюдной грустью. Она умерла сразу после родов, а их младенец — девочка — скончался вскоре после смерти матери. Ходили слухи, что это Юнилла убила Клавдию Валерию, подослав к ней повитуху, которая пользовалась при уходе за роженицей простынями, снятыми с умерших от лихорадки людей. Но к этому времени об Юнилле уже рассказывали такие небылицы, что Марк не верил и половине ходивших о ней жутких слухов.