Ауриана спрыгнула на землю, держа в руке копье с закаленным на огне острием.
«Я могла бы, конечно, убежать, но тогда она нашлет на нас множество бед. Лучше я пригрожу убить ее, если она нас немедленно не пропустит. Но разве я смогу убить жрицу таким жалким оружием? Тем более, что она, вероятно, ясно читает все мои мысли!»
Ауриана очень медленно протискивалась между сгрудившимися лошадьми, пробираясь вперед. Наконец, она миновала поворот и оказалась рядом с Витгерном. При виде пророчицы остатки мужества покинули Ауриану. У нее было такое чувство, будто она противостоит мощному порыву ветра.
Рамис была верхом на молочно-белой кобыле, перегородившей узкую тропу. Ведунья окинула Ауриану слегка насмешливым взглядом, в котором, впрочем, кроме холодной усмешки таились тепло и сочувствие. Прошедшие годы мало изменили ее облик; только, пожалуй, скулы еще более заострились на ее худом лице, да щеки запали глубже, отчего стали более отчетливо видны выпуклая линия ее большого лба, властный рот и горящие холодным огнем глаза, эти источники мысли, глубокие, как древние колодцы. Она была похожа на древнего андрогина, двуполое существо, сохраняющее способность самовосстановления жизненных сил. Казалось, сам воздух вокруг нее дрожал и светился невидимым огнем.
«Откуда у нее этот светоносный переизбыток жизненных сил? Каков его источник? — удивлялась Ауриана. — И может ли вообще один живой человек быть более живым, чем другой?»
Копье выскользнуло из руки Аурианы. Кобыла Рамис чуть попятилась, всхрапнув при приближении девушки, но ведунья легко удержала ее сильной рукой умелой наездницы. Ауриана отступила на шаг назад, с опаской глядя на белую лошадь с легкой молочной гривой, длинным нервно взмывающим вверх хвостом и лебяжьим изгибом стройной шеи. Она поняла, что перед ней — одна из священных кобыл, обитающих в рощах. По их ржанию, фырканью и храпу Жрицы гадают и предсказывают события. Молва утверждала, что эти животные питаются человеческим мясом. Запятнавшие свой род позором воины, чтобы добровольно лишить себя жизни, бросались иногда на спину одной из таких лошадей, пасущихся в Священной Роще, и через некоторое время погибали под копытами целого табуна, так что от них мало что оставалось для погребального костра. Но эта белая кобылица, как видно, с трудом преодолевая себя, все же подчинялась каждому движению сильных рук, державших поводья.
— Если такая кобылица не убьет тебя сразу же, как только ты осмелишься приблизиться к ней, — вспомнила Ауриана слова Труснельды, — это может служить верным знаком того, что тебе на роду написано быть одной из Священных Жриц, причем высокого ранга.
Витгерн вцепился в плечо Аурианы.
— Ни шагу дальше! — крикнул он отрывисто и тут же замолчал, как будто опасаясь потревожить своим голосом свернувшуюся клубком ядовитую змею. Некоторые воины прикрыли ладонью глаза в страхе перед столь ужасной сценой, а другие начертали в воздухе знак священной руны, защищающей от колдовства.
— Витгерн, отпусти ее, — в звонком голосе Рамис слышались угрожающие нотки.
— Бальдемар поручил ее моей заботе, я должен взять эту девушку под свою защиту! — ответил Витгерн.
— Под защиту? Да ты просто смешон! Разве ты можешь защитить ее от жизненных невзгод? Или уберечь от неминуемой смерти, когда придет ее срок? Отойди от нее, Витгерн, такие вещи тебе не по плечу, они не зависят от законов твоего мира.
Однако Витгерн продолжал крепко сжимать плечо Аурианы. Но та чувствовала, как страх постепенно отпускает ее, и вслед за ним ее начинает бить дрожь непонятного волнения. Какая-то часть самой Аурианы, поднявшись из тайных источников души, устремилась навстречу Жрице, привлеченная блеском танцующих вокруг ее силуэта языков холодного пламени. Теперь девушка в полной мере ощущала, как ее неудержимо тянет к ведунье. «Неужели другие не чувствуют этой силы притяжения? — думала Ауриана. — Неужели она лишь одну меня околдовала и я не могу больше сопротивляться?»
Рамис достала щепотку какого-то черного порошка из кожаного мешочка, висевшего у нее на поясе.
— Витгерн, разве ты умеешь отличить себя от другого, день от ночи? Как же ты можешь знать, кто твой истинный враг? Спи! — прошептала Рамис и бросила щепотку порошка в его сторону.
Ауриана сразу же почувствовала, как разжались пальцы Витгерна у нее на плече. Неужели Рамис своими чарами усыпила Витгерна или скорее заставила его поверить в то, что он усыплен? Витгерн тяжело обмяк на своей лошади, его взгляд остекленел и застыл.