— Ты подвел меня к ответу на очень щекотливый вопрос, — она слегка отстранилась от Марка и посмотрела ему в глаза. — Я не должна говорить об этом сейчас.
— Но ты же знаешь, что я думаю о наших отношениях.
— Ну ладно. Все равно рано или поздно ты бы узнал, — она посерьезнела. — Я могу ехать с тобой. Я могу жить с тобой в одном доме. Но я не могу быть твоей женой.
— Да, с тобой не соскучишься! Рим кишмя кишит женщинами, которые готовы на любое преступление, лишь бы выйти замуж. Они расставляют сети женихам, предпочитая, разумеется, богатых, и при этом у них нет ни малейшего желания обзаводиться детьми. А наша горная рысь ставит все с ног на голову.
— Тебя это обидело?
— Обидело? Нет, скорее удивило, позабавило и опечалило. Что случилось? Ты имеешь виду то, о чем мы говорили ранее?
— Это и кое-что еще. С тех пор, как мы виделись в последний раз… я узнала, что избрана преемницей нашей главной жрицы и однажды займу ее место. Правда, это случится еще не скоро — наша Веледа полна сил и не собирается покидать этот мир в скором времени. Но те, кому суждено отправлять высшие ритуалы Фрии, не должны связывать себе руки ее высшим даром — земной любовью. Наши боги презирают эту постоянную связь между мужчиной и женщиной. Это все равно, что сковывать их вместе кандалами. А разве ваша Диана думает иначе? Брак — проклятие новых времен, которые принес с собой век железа.
— Та моя часть, которая служит философии, прекрасно понимает тебя. Нет цели выше, чем поиск божественной истины. Но в остальном мне это решительно не нравится. Безбрачие порождает много проблем. Например, с наследованием имущества, с…
— Но это не мешает мне поехать с тобой просто так, как с любимым человеком и остаться с тобой надолго… отлучаясь лишь для участия в наших священный ритуалах.
— Когда я спорю с тобой, мне кажется, что я иду против естественного права человека, нарушаю закон природы. Уговаривать тебя свернуть с твоего пути все равно, что пытаться вырастить дерево на голой скале или скрестить осла с ланью. Мне пришлось в свое время знавать одного человека, философа по имени Изодор, который находился под сильным воздействием Сатурна. Думаю, что он превознес бы тебя как образец человека. Давным-давно в свою предсмертную ночь он просил меня присмотреть за его учениками. Я так и не понял, что он имел в виду, ведь у него не было школы, а его ученики жили в канавах под мостами. Но теперь до меня дошло, что он говорил о тебе.
Ауриана, затаив дыхание, наблюдала за ним задумчивыми, печальными глазами, в которых горел свет убежденности в своей правоте.
— И все-таки я считаю, что наш брак — единственно правильное решение, поскольку здесь затрагиваются интересы третьего человека, нашего ребенка. Будь проклята Немезида — почему в этой жизни все так сложно и запутано, хотя должно быть наоборот?
Через два месяца они отправились на виллу Марка Юлиана на Рейне. Их поезд выглядел внушительно. Нерва послал в помощь Марку Юлиану большой штат помощников, чтобы он мог успешно трудиться на новом месте в качестве министра общественных работ провинции Верхняя Германия. Эти чиновники в свою очередь прихватили домочадцев и слуг.
Сам Марк Юлиан взял с собой всю свою прежнюю челядь — тех, кого удалось разыскать и выкупить у новых владельцев, разумеется. Ауриане казалось, что с ними отправляется целый город. Повозки растянулись по дороге на необозримую длину.
Ауриана возвращалась домой. Несмотря на это у нее было ощущение, что впереди ее ждут многие тайны. Сможет ли она жить в доме, построенном совсем по-другому или будет чувствовать себя как дикая лошадь в загоне? Примут ли хатты, еще не оправившиеся от войны с Домицианом, ее подарки и помощь или будут презирать ее за то, что она живет с одним из ненавистных чужестранцев?
Когда-нибудь ей придется отлучиться, чтобы изучить искусство жрицы, но будет ли она по-прежнему желанна для Марка Юлиана после своего возвращения?
Но странно было то, что эти вопросы не беспокоили ее, а наоборот, скорее доставляли удовольствие, словно жизнь без них была бы для нее скучной и постылой.
Скоро они оказались в стране ее предков, где Ауриане было известно название всех трав. Она чувствовала знакомые души деревьев. Часто, когда вся процессия останавливалась в сумерках на привал, она взбиралась на какую-нибудь возвышенность, иногда с Марком Юлианом, иногда с Сунией и всматривалась в знакомые холмы, рощи, перелески, ручьи, овраги. Она терпеливо ждала, чтобы родная земля узнала ее.
Сначала она ощущала мрачную настороженность и холодное безразличие, но шли дни, и постепенно в порывах ветра стала чувствоваться заботливая ласка, а в осеннем шорохе листьев слышались приветствия вязов, дубов и рябин.