Но с самим местным сержантом дело обстояло совершенно иначе, что я знал довольно хорошо, так как сразу по прибытии в регион я первым делом позаботился установить хорошие отношения со стражами правопорядка, и, к моему радостному удивлению, наши с ней отношения переросли за рамки рабочих. Винета Пью, опытный кадровый офицер тридцати пяти лет, кстати на десять лет старше меня, и обладательница стройной фигуры, которая смотрелась сногсшибательно в форме (а еще лучше без нее, как мне удалось выяснить пару-тройку раз). Она прекрасно справлялась со своими обязанностями, знала большинство местных если не по имени и репутации, то в лицо, и, по крайней мере, трижды отказалась от повышения на более высокую городскую должность, мотивируя тем, что ей нравится чувствовать себя частью сельской общины. Но, несмотря на всю нашу дружбу, она одарила меня холодным взглядом, едва я вошел в отделение стражей, откуда она присматривала за разбросанными поселками и деревнями сектора 13.
— Как всегда опоздал, — сказала она. Я пожал плечами, добродушно улыбаясь ее ошивающимся вокруг подчиненным, которые пытались выглядеть погруженными в работу, и прошел через украшенный колоннами вестибюль здания сектора к высокой деревянной стойке, которая отделяла общественную часть постройки от служебной.
— Знаю. Прошу прощения, — я нацепил маску смиренного благодушия. — Видишь ли, в Гвардии нам всегда есть чем заняться.
— Судя по тем бойцам, которые сидят внизу, не сомневаюсь, — Винета нажала руну, и та, распознав ее отпечаток пальца, отодвинула часть стойки, но сержант тут же невольно отпрянула назад, едва вслед за мной туда шагнул Юрген. У ближайшего констебля отвисла челюсть, когда проход за нами закрылся со слабым скрежетом несмазанных механизмов. — Это еще кто?
— Наводчик Юрген, мой помощник, — я повел рукой, как принято знакомить людей с незапамятных времен. — Юрген, сержант Пью из стражей.
— Приятно познакомиться, мисс, — он небрежно отдал честь. Это едва ли было необходимо, так как она была стражем, но Юрген видел в ней в первую очередь сержанта, и этим все было сказано. Она оценила это и кивнула в ответ.
— Взаимно, — автоматически вырвалось у нее, но Юрген все равно широко улыбнулся. Лицо констебля вытянулось еще больше, если это вообще было возможно. — Лараби, выведи людей комиссара и принеси протоколы.
— Так точно, мадам, — ответил он с возмутительной нехваткой энтузиазма, за что любой гвардеец как минимум бы получил строгий выговор, и поплелся в сторону камер.
— Пойди-ка лучше с ним, — сказал я Юргену. — Проследи, чтобы они были паиньками.
— Сэр, — он двинулся следом за констеблем, который, чуть завидев нового спутника, ускорил шаг, оставив меня наедине с Винетой. Я надеялся на дружескую беседу или даже на небольшой флирт, но она была целиком поглощена утренними заботами, и потому мне пришлось довольствоваться улыбкой и предложением кружки рекафа.
— Дай угадаю, — сказал я, дав инфопланшетам считать мой отпечаток пальца и подтвердить, что я забрал преступников от имени Комиссариата. — Пьянство, нарушение общественного порядка, непристойное поведение и — под занавес — пара драк.
Винета ухмыльнулась — происходящее, казалось, забавляло ее.
— А ты знаешь своих бойцов, — сухо бросила она и отхлебнула из кружки.
— Этих — даже слишком хорошо, — ответил я, изучая список из пяти имен, которые вместе составляли десять процентов всей моей работы. Вам это может показаться не так много, но для батареи из немногим более трехсот человек подобная цифра была своего рода большим достижением.
— Хохен, Нордстром, Мильсен, Ярвик, — я поднял голову и осуждающе взглянул на переднего из небольшой колонны людей, которая вышла из камер, — и никак сам наводчик Эрлсен?
Он улыбнулся мне с тем смущением, которое я имел неоднократную возможность наблюдать за минувшую пару лет.
— Вот скажи мне, Эрлсен, ты хочешь превратить уборку сортиров в свою постоянную работу?
Он пожал плечами.
— Каждый служит Императору так, как может, — выдал он, и среди его товарищей раздалось пару смешков.
— Лично тебя он препоручает мне, — нашелся я. Стражей несколько ошарашила подобная фамильярность, но я не горел желанием просвещать их на этот счет. На Дезолатии Эрлсен спас мне жизнь, убив горгулью тиранидов, которая бросилась на меня сзади, и с тех пор находился во власти наивного представления, будто я из-за этого немного попустительствую ему. На самом деле он жестоко ошибался, но мне не хотелось развеивать его (и чьи-либо еще) иллюзии. Я прекрасно понимал, что если бойцы будут думать, что помощь своему комиссару в будущем воздастся им сторицей, то мне выпадет куда больше шансов насладиться долгой и успешной службой.
Я оценивающе взглянул на кучку бойцов.
— Так, Нордстром. Кто это затеял?
Нордстром чувствовал себя явно хуже всех. Остальные, хотя и страдали от жестокого похмелья, еще что-то соображали. Ярвику и Хохену пришлось поддерживать его под руки, и он с видимым трудом сфокусировался на моем голосе.
— Н'помню, сэр, — наконец пробормотал он. — А что'там было?
Мильсен и Эрлсен обменялись взглядами и ухмыльнулись. Если кто-то и принимал более деятельное участие в драке, то я такого пока не встретил. Костяшки Нордстрома были покрасневшими и кровоточили, на лице красовались следы от ушибов, а когда его изодранная выпущенная рубашка распахнулась, я заметил, что его грудь была перебинтована.
— Это ножевая рана? — спросил я, не сумев скрыть нотку тревоги в голосе. Если это было так, то на последующую бумажную волокиту у меня ушел бы весь день без остатка. Винета покачала головой.
— Нет. Она поверхностная. Почти не кровоточила, когда мы нашли его.
— Где это случилось? — спросил я.
Она пожала плечами.
— В переулке возле Урожайной улицы.
Ничего удивительного — практически центр того места, где обитали новоприбывшие жители: пару кварталов из кабаков, игорных домов и борделей, выросших в тени здания Ведомства сельскохозяйственного учета, словно грибы после дождя, к огромному неудовольствию работавших там адептов Администратума (так они, по крайней мере, говорили).
— Могу поспорить, — сказал Ярвик, — что это были те гроксолюбы из «Полумесяца».
Остальные закивали, злобно бормоча под нос.
— Они что-то подсыпали тебе в выпивку, а когда ты упал, обчистили.
Насчет этого по казармам уже давно ходили всяческие слухи, и Мильсен согласно закивал.
— Точно. Пару недель назад они и со мной такое провернули.
Я взглянул на Винету, но она лишь пожала плечами.
— Не удивлюсь, если его туда притащили, — сказала она. — Мы постоянно выносим из района вокруг того бара кучу мертвецки пьяных гвардейцев, и, как правило, все они уже ограблены.
— Я не был пьян! — пылко возразил Мильсен. — Ну, не очень. В любом случае, не до такой степени. Я все-таки умею пить.
А вот это была чистая правда. Большая часть записей в его увесистом досье касалась скорее незначительных нарушений вроде присвоения личной собственности и всяких вещей, которые «просто себе валялись», а не пьяных дебошей.
Я вновь взялся за Нордстрома.
— Нордстром, — нарочито медленно произнес я, чтобы он смог собраться. — Что последнее ты помнишь?
Он нахмурил лоб.
— Влез в драку.
Ну, это и так было ясно, как день, да и, судя по его состоянию, я бы удивился, вспомни он хоть что-нибудь. Но Винета попыталась ухватиться за зацепку.
— С кем?
И вновь лицо Нордстрома скривилось в попытке вспомнить подробности вчерашнего вечера.
— Не помню, — наконец, признался он. — Я победил?
— А до того? — попытал удачи я.
Все это казалось мне пустой тратой времени, но я подумал, что Винете, по крайней мере, следует попытаться разобраться в деле, которое случилось всего в паре сотен метров от здания сектора. И, кроме того, чем дольше я просижу здесь, тем дольше смогу побыть в ее компании, и тем большими будут шансы, что Мострю уедет один в штаб бригады и не втянет меня в уготованную им авантюру.