С деревьев сорвались ночные птицы, послышались испуганные крики диких животных. Руслан услышал приближение стаи и всё понял. Вожак побрезговал испачкать свою белоснежную шубку кровью и решил позвать подмогу.
Но ждать смерти граф не собирался. Отыскал на земле тяжёлый камень, вобрал в себя новый прилив энергии и побежал. Волчье пение оборвалось жалким собачьим визгом, когда со всего размаху булыжник встретился с мохнатой головой. В следующее мгновение Руслан уже мчался прочь из леса, едва не спотыкаясь о зайцев, лис и ещё каких-то мелких зверей. Весь лес словно бы взбесился!
Вскоре граф оказался на роковом утёсе, где уже не было маркиза, скамьи и фонаря, но остался Раскат. Руслан уже приблизился к коню, как вдруг ночь озарил взрыв.
Небо прорезал фейерверк из десятков белых полупрозрачных сфер-черепов. С бешеным воем и визгами они захватили небосвод, кружились волчками, бились друг об друга, свистели по воздуху, словно выстрелянные из ружья, и всё вопили, вопили…
Порыв ветра едва не сбил с ног. Руслан зажмурился и схватился за голову, не в силах открыть глаз и глотнуть воздуха. Эти призрачные нечто визжали так пронзительно, будто хотели взорвать живое тело изнутри, чтобы оно разлетелось на мелкие кусочки, а кровь обрызгала всё, на что проливался их серебристый свет.
Они выли как проклятые, как горящие заживо мученики. Руслан впился ногтями в голову и сжал зубы так, что они едва не захрустели. Голова трещала как расколотый орех. Это было невыносимо. Это всё должно прекратиться. Сейчас! Любой ценой!
И тут его пронзила такая боль, как если бы в уши воткнули спицы, и вопли резко стихли, оставив глухой звон. Горячие струйки крови потекли из ушей, и Руслан понял, что больше не услышит этот чёртов вой. Теперь уж точно.
Поборов оглушительную боль, он взглянул на беззвучно разевающих пасти тварей и сам не осознал, что усмехнулся. Одни пролетали стремглав над ним, другие мчались напрямую, но чьи-то незримые руки хватали их за будто бы резиновые макушки и расшвыривали в стороны. В ярости и отчаянии сужались пустые глазницы, в неимоверную длину растягивались нижние челюсти, но никто больше не мог докричаться до него.
– Ха! Съели?! – прокричал обезумевший Руслан, не слыша самого себя.
Глаза полоснуло незримое лезвие, резкое головокружение вызвало тошноту, как будто бы он долго кружился вокруг своей оси.
Хватит. Пора положить этому конец.
Граф попятился, и выпитое вино устроило в желудке водоворот. Во рту почувствовался его горький вкус. Следующий шаг был незавершённым – нога подкосилась, и Руслан потерял равновесие.
Безмолвно кричащая тварь подлетела совсем близко, к самому лицу, но в следующее мгновение оказалась уже очень далеко. Как и утёс, на котором только что стоял граф.
Ледяные волны не пронзили его тело тысячами игл, а просто приняли в свои толщи и накрыли плотным чёрным одеялом.
Глава 4 «Неправильный жрец»
Руслан не думал, что с ним произошло, где он, и как здесь очутился. Просто сидел и ждал, пока перед глазами рассеется тьма и явит взору покрытые мхом каменные стены. Атмосфера первобытности быстро привела в чувства, и Руслан принялся осматривать место, где ему угораздило проснуться.
Это была небольшая пещера, точнее, её коридор, упирающийся в полукруглый как месяц тупик. Вместо выхода отсюда было сплошное чёрное пространство, как будто густой мрак застрял между высокими стенами и не мог дотянуться до человека. А может, его останавливал горящий костёр и его танцующие на стенах красноватые блики.
Обширная чёрная пустота странным образом внушала первобытный страх, и граф не мог избавиться от какой-то детской боязни, что оттуда на него смотрит ужасный монстр.
Руслан долго пытался вырвать из памяти события минувшего вечера и понять, как оказался в этой жуткой пещере. Что с ним произошло? Фонарь со скамьёй посреди пустыря, некий маркиз, – божественный демон?! – волки, визжащие твари, похожие на беззубые черепа призраков.
Что это – пьяные галлюцинации? Белая горячка? Уже сталкивался, но после просыпался дома или у Гайдарова. Да, бывали случаи пробуждения на скамье беседки, в конюшне, на медвежьей шкуре перед камином, ещё и не в самом пристойном виде. Светские рауты неоднократно заканчивались для него в курительной комнате, в чьей-то спальне и даже за столом, но в обществе это обычное дело. Кого этим удивишь? А вот в дикой пещере просыпаться как-то ещё не приходилось.
Граф взял в руку свой треклятый крест. Камень как камень. Тёплый от его тела, шершаватый, верхушка плавно сливается с цепочкой, и невозможно понять, где заканчивается камень и начинается серебро. Высеченная на нём женщина была как живая. Тончайшие изгибы, чёткие черты страдальческого лица, миниатюрные пальцы. Как такое можно сделать человеческими руками? Почему распята именно женщина, и чем она заслужила столь мучительную казнь, которую отменили много веков назад? Этот предмет определённо что-то символизировал.