– Добрый день, Руслан Романович.
Он нахмурился и глянул через обнажённое плечо.
Перед ним стояла молодая девушка в длинном приталенном платье из струящегося шёлка цвета серебра. Её ярко голубые глаза сверкали бриллиантовым блеском, чуть завитые длинные волосы переливались на солнце и падали на миниатюрные плечи и спину тяжёлыми соблазнительными локонами. Выраженные аристократические скулы, тонкие губы и холодная бледность завораживали взгляд, придавали её чарующему образу царственную неприступность.
Некоторое время оторопевший граф молча осматривал её через плечо. Только потом развернулся, спустив на пол ноги, расправил плечи и откашлялся.
– Добрый. Мы знакомы?
Она улыбнулась лёгкой, загадочной улыбкой.
– Закат, лес, ужин в соседней усадьбе, не помните? Неужели за эти пять лет я так изменилась, Руслан Романович?
Изменилась, это было очень мягко сказано! С огромным трудом граф узнал ту диковатую девчонку в обворожительной девушке, что стояла перед ним. Да и что стесняться выражений – пожалуй, в самой красивой из всех, что он когда-либо встречал.
Граф хорошо помнил то случайное знакомство. Одним весенним вечером он возвращался домой от Гайдарова и наткнулся на пятнадцатилетнюю Веру прямо в лесу. Тогда, по её словам, она впервые вышла на прогулку без сопровождения и не смогла сама найти дорогу домой. Разумеется, бросить её одну посреди леса Руслан не смог. В благодарность за помощь Вера уговорила мать пригласить его на ужин, а он из простого любопытства к никому неизвестной, как выяснилось, неполной семье, согласился.
Вечер пролетел незаметно. Оказалось, что за свою жизнь Вера почти никогда не выходила за ворота собственного дома и попросту не имела представлений о том, как живут другие люди. За графа она ухватилась, как за проводника в большой мир, жадно расспрашивала обо всём на свете, восторгалась, не стеснялась задавать глупых вопросов и вдоволь позабавила его своим наивным восхищением. Её мать Анна весь ужин молчала, и Руслан, которому весьма льстило повышенное внимание Веры, вспомнил о ней, только когда слуги сообщили ему о позднем часе.
Эту семью он больше не видел. Проезжая однажды мимо их дома, Руслан заметил на воротах замок. Ни через неделю, ни через месяц и год они так и не открылись.
И вот, спустя годы, встреча снова состоялась.
Граф улыбнулся.
– Что ж, с возвращением вас… мадемуазель.
– Бросьте, Руслан Романович! Какая я вам мадемуазель?
– А какой я тебе Руслан Романович?
Её смущённая, но чарующая улыбка придала его забвению. Вера опустилась на кровать подле графа, как бабочка на помятый цветок. Руслан взглянул на её нежную руку и горько усмехнулся.
– Ты чего? – робко спросила она.
– Я бы поцеловал твою руку, да боюсь, у тебя раздражение появится, – сухо ответил он, отведя взгляд.
– Да, выглядишь неважно, – в свою очередь виновато призналась Вера. – Как же ты так, Руслан? Слуги сказали, ты чудом выжил…
– Преувеличивают. Ты-то где была все эти годы?
– У родственников. Но теперь я вернулась домой.
– Вместе с матерью, я полагаю? – спросил он с тихой надеждой на обратное.
Вера опустила глаза и слегка отодвинулась от него.
– Её больше нет, Руслан. Давай не будем об этом.
– Как скажешь, – немедленно отреагировал граф. На самом деле, её нелюдимая, странноватая мать была последней, кто его сейчас интересовал. Напротив, отсутствие Анны давало множество самых интересных привилегий.
– Я вернулась ещё до наводнения, а здесь, кроме тебя, у меня никого нет, – проговорила Вера приятным грудным голосом, в котором сквозила нотка грусти. – Ты, наверное, помнишь, какой затворницей была моя мать. Никаких связей, никакого выхода в свет, ни друзей, ни просто знакомых. Я хотела…
– Он ещё в постели, мохнатый притворщик!
Гайдаров вероломно ворвался в спальню и только потом заметил Веру. Застыл на мгновение, расплылся в галантной улыбке и отвесил поклон, стягивая с рук перчатки и откидывая их в сторону.
– Мадемуазель? Прошу простить мою дерзость! Барон Степан Аркадьевич Гайдаров. Но для вас просто Стёпа.
Вера встала с кровати, едва он появился, и Степан, как бы прося, взял её руку и поднёс к губам. Светящийся нежной улыбкой, показательно смущённый и гладко выбритый.
«Гад ты, просто Стёпа!» – обозлился про себя Руслан.
– Очень приятно. Я Вера, – с лёгкой растерянностью произнесла она. Степан оживился:
– А не Каржавина ли Вера вы часом? Имел когда-то удовольствие мельком видеть вас. У меня ведь отменная память на женские лица, знаете ли.