Граф подходит ближе к окну, протягивает руку, и она окунается в тюль, точно в воду. Шаг вперёд. Стекло поглощает невесомое тело. Что-то легко подхватывает его и уносит ввысь, в бесконечность.
* * *
…Воет ветер. Тяжёлые тучи напоминают оббитую стекловатой гробовую крышку, над лесом кружится зловещий вороний смерч. Вокруг никого.
Гнедой жеребец волнуется, дёргает головой и с храпом пятится задом, но всадник этого не замечает. Чёрные вороны занимают всё его внимание, завораживают, вырывают душу из обыденного мира. Внезапно вспыхнувшая тяга заставляет изо всех сил рвануть коня и поскакать в лес, в самую гущу событий.
Раскат несётся лихим галопом, и чем дальше углубляется в лес, тем сильнее его подгоняет взбудораженный граф. Он должен прийти на это место. Немедленно, сейчас!
Остаётся совсем чуть-чуть, но тут с паническим ржанием конь встаёт на дыбы, Руслан вылетает из седла, катится по земле, и вот, лежит с раскинутыми руками и смотрит, как в плывущих тёмных тучах прямо над ним кружится вороний смерч.
Это зрелище навивает страх и восхищение. Он совсем не чувствует своего тела, не может ни моргнуть, ни пошевелиться, да и не хочет вовсе. Время останавливается, и графу кажется, что он видит чёрные глаза каждой из тысяч, или миллионов, падших птиц, и все они обращены к нему, что разбирает их голоса и понимает всё, что они говорят ему.
Раздаётся волчий вой. Сначала где-то по ту сторону, а потом над самым ухом, вытягивая умиротворённую душу в реальность. Покой отступает, отторгает от себя, не даёт ухватится за свои полы.
Вспоминается, что тогда всё произошедшее показалось полным идиотизмом. Что, поднявшись на ноги, Руслан в голос выругался, а отряхивая от мокрой травы сюртук, сгорал от стыда перед самим собой за такое глупое и нелогичное помрачнение. Но сейчас эти действия прошли неестественно быстро, без эмоций и каких-либо мыслей. Просто машинально, ведь всё это уже было.
Он по-прежнему не чувствует ни боли, ни прикосновений к ушибленным местам, словно бы стал бесплотным призраком, но точно знает, что тогда тело ломило от нешуточной боли. Особенно в том месте, между лопатками, которым он напоролся на…
Смотрит на землю и видит, что из примятой травы торчит что-то вроде чёрного камня, правда, больно странной формы. Поддавшись любопытству, наклоняется и обхватывает предмет, похожий на миниатюрную рукоять меча, воткнутого глубоко в землю. Выдернуть его ни с первого, ни со второго раза не удаётся.
Это дразнит Руслана, – что смеет сопротивляться графу Волхонскому?! – он крепко сжимает кулак и выдёргивает наружу.
Громкие удары, подобно грому, сотрясают окрестности – это вороны хлопают крыльями и разлетаются, и их хриплые крики ещё долго разносятся по просторам леса.
В его руке каменный крест с распятой на нём женщиной, обвитой кольцами змея. Привязанным к земле, точно корнем, он был серебряной цепью, которую Руслан тщательно очищает от земляных комьев.
«Не стоит это брать… Не нужно!» – кричит где-то в глубине души его голос.
Граф решает, что найденная вещь довольно стоящая и даже сочетается с чёрным камнем его фамильного перстня. Перекидывает цепочку через шею, распятье уже почти касается груди, как вдруг раздаётся ледяной голос:
– Я бы не делал этого, граф.
Между двух растущих неподалёку берёз стоит весьма странный человек. На вид лет тридцать с небольшим, почти его ровесник. Одет в чёрные вещи неведомой моды – солидный раскрытый пиджак поверх рубашки и брюки на ремне с крупной металлической пряжкой. Белёсые волосы прилизаны к затылку, несмотря на ветер, не выбивается ни одного локона. Глаза неестественно золотистого цвета смотрят на графа холодным и, как ему кажется, угрожающим взглядом.
Руслан придирчиво осматривает незнакомца, поднимает повыше свою находку и спрашивает:
– Это ваше?
Человек в чёрном не меняется лицом и нехотя качает головой.
«Отдай!»
Граф оценивает лишённого вкуса незнакомца и понимает, что в здешних краях он явно чужак. Никто не осудит, если Волхонский не станет с ним чиниться.
«Отдай! Отдай ему это!..»
Пальцы разжимаются, и крест падает на грудь. Граф демонстративно убирает его под жилет и поворачивается к чудаковатому блондину спиной.
– Тогда всего вам доброго!
И уходит на поиски коня, подняв с земли цилиндр.
Грозные золотистые глаза. Крест. Страдальческое лицо распятой женщины. Протяжный жуткий вой. Падение с небес прямо сквозь крышу усадьбы. В кровать, в собственное тело.
И рассвет…
Глава 2 «Судьба мира»