Все надежды, что я когда-либо питала в этой жизни, обволакивают меня, как чёрный дым. Душа покидает мою грудь, оборачивается вороном, которого мне нужно было сотворить буквально несколько дней назад, и улетает прочь. Напоследок я вижу лишь её прекрасные сверкающие крылья. И последнее, о чём я думаю, перед тем как навсегда покинуть этот мир, это — почему? Почему я раньше не замечала её красоты?
Глава 9
Мой разум и душа горят, но не как от огня. А как… разъедаемые кислотой.
Я стону и катаюсь по земле, корчась от боли.
— Даааа, именно так, моя маленькая зверушка, — глубокий голос разносится эхом.
Мои пальцы дрожат. Глаза горят, но я всё равно пытаюсь их открыть. И вижу одну лишь кромешную тьму. Зажмуриваюсь вновь.
Кто-нибудь пришёл за мной? Меня вообще… ищут?
Несущий Ночь смеётся, и от этого смеха трясутся стены, как и я сама.
— О, они приходили. Искали везде. Но не нашли. И сдались.
— Что? — ахаю я, но боль так сильна, что невозможно ни о чём думать.
— Твои родители и другие фейри из деревни приходили сюда, искали тебя. Они часами обыскивали эти пещеры вдоль и поперёк, но безрезультатно. Ты же не думала, что я позволю им найти тебя, правда?
Пламя обжигает мою спину, я изгибаюсь от невыносимой пытки.
— Оста… — я с трудом заставляю потрескавшиеся губы раскрыться, — …нови… — сжимаю кулаки, боль всюду: в теле, в разуме, в душе.
Эта боль сильнее, чем я могла себе представить.
— …это, — выдавливаю я, будучи в совершенно жалком состоянии.
Он усмехается.
— С радостью, — мурлычет мне на ухо. — Тебе нужно просто согласиться на сделку.
Я кричу, но боль не утихает.
— Нет, — отвечаю из последних сил.
А он снова хохочет.
— Считаешь себя такой благородной?
Заставляю себя снова открыть глаза. Вокруг сплошная чернота. Я где-то в глубине пещер. Возможно, на нижних уровнях. Моргаю, чтобы глаза привыкли к темноте. Мне удаётся различить какие-то очертания. Этого уже достаточно, чтобы разглядеть тёмную фигуру крупного существа, движущегося во мраке. Он размером с горного тролля, а то и больше. Но Несущий Ночь намного умнее тролля. Ещё я помню, что у него есть когти, однако на этом мои знания о нём исчерпываются.
— Ты забываешь, зверушка… Я вижу, что творится в твоей головке. Вижу, чего ты на самом деле хочешь. На что ты готова, чтобы это получить. Ты и я… мы одиииинаааааковыыыые.
— Нет! — выкрикиваю я. Это неправда. Но пронзительная боль не даёт мыслить ясно.
— Я бы не выбрал тебя, дитя, если бы в твоей головке не проскакивали тёмные мысли. Амбициозные стремления. Ты хотела, чтобы тебя боялись. Уже не помнишь? Ты мечтала, чтобы все узнали о тебе: пускай они будут трястись при звуке твоего имени — так или иначе, они будут его знать.
Я стону, к горлу подкатывает тошнота.
— Вижу, ты собираешься упрямиться? — он подбирается ближе ко мне. — Я могу довести тебя до безумия, — грохочет его голос где-то надо мной. — До предела, когда боль станет невыносимой, а тело будет уже на грани того, чтобы подарить тебе желанное забвение… Но этого так и не случится, страдания никогда не прекратятся. Вот только тогда я не смогу использовать тебя. А у меня на тебя большие планы, моя дорогая Кейлин.
Он тихо усмехается, наслаждаясь моими мучениями.
— Я дам тебе побыть гордой ещё немного, зверушка. Но когда я вернусь, тебе лучше быть… посговорчивее.
С этими словами он отстраняется, а я остаюсь наедине с болью, в безмолвной темноте.
Не знаю, как долго я здесь лежу, скорчившись в неестественной позе. Кажется, что прошло уже несколько месяцев. Или лет. Боль поглощает меня. Становится мной.
Наконец, я слышу шаги, свидетельствующие о возвращении моего тюремщика.
— Здравствуй, моя дорогая, — мурлычет Несущий Ночь, и от этого голоса у меня пробегают мурашки по позвоночнику.
Боль простреливает через всё тело, и я взываю. «Останови это!» — кричу мысленно, потому как голос уже не слушается.
Он смеётся, ему смешно.
Как вдруг разом, словно по щелчку, боль пропадает. Тело всё ещё ноет, в голове сумбур, мир погружён в беспросветную бездну отчаяния, но острая, разрывающая, разъедающая боль отступает.
Я жадно глотаю ртом воздух. Перекатываюсь на колени, лбом упираясь в землю.
— Мы можем пойти простым путём, Кейлин, — говорит мой хозяин. Он ведь мой господин, да? Я в его власти.