Сплёвываю ему под лапы, бросая вызов. Пусть возвращает боль. Пусть доводит меня до сумасшествия.
Я молилась, чтобы это закончилось, и одна только мысль о продолжении пугает меня до дрожи… Но я чертовски упряма и не буду плясать под чужую дудку.
— Нет, — вкрадчиво произносит он с нотками упрёка. — Пока нет.
Меня переполняет гнев и решимость — теперь, когда боль и страх немного отступили и появилось место для других эмоций.
— Теперь понимаешь? Вот что делает тебя такой ценной.
Стискиваю зубы. Ненавижу его. Ненавижу. Я готова прямо сейчас стереть этот мир в порошок, если только так можно уничтожить Несущего Ночь.
Он усмехается.
— Мне нравится твой настрой. Помни, я могу дать тебе силу, с которой все твои враги падут ниц пред тобой.
— Хватит ли этой силы, чтобы убить тебя?
— Нет, — весело отвечает он. — Я не такой наивный и самоотверженный. Ты правильно понимаешь, что теперь ты моя рабыня. Но это не обязательно должно быть так. Мы можем стать союзниками. Если захочешь.
Мотаю головой.
— На что ты готова, чтобы освободиться, малышка? На что ты готова, чтобы выбраться из этой ловушки?
Сердце ухает вниз от осознания, что он прав.
— На всё, — шепчу я.
Он прав: я плохая. Эгоистичная. Слабая. Злая.
— Вот, уже лучше. Мы, наконец, сдвинулись с мёртвой точки, — я слышу улыбку в его голосе. — Сейчас твоя ситуация такова: ты останешься здесь навсегда, проходя через непрекращающиеся пытки, чувствуя боль и страх без конца и краю, без шанса на спасение. Вот твой выбор. Но есть другой вариант, и уверяю тебя: он намного лучше.
Мычу, желая возразить, но в то же время понимая, что он, вероятно, прав.
— Ты считаешь себя рабыней, то ты можешь получить свободу. Полную свободу от меня.
Стону от бессилия.
— Это будет частью уговора, я дам тебе клятву. Если ты полностью выполнишь свою часть сделки, я больше никогда не захвачу тебя в плен.
Крепко зажмуриваюсь. Он всё повторяет, как сильно я жажду власти, но прямо сейчас я не хочу ничего, кроме свободы, и он дразнит меня этим.
Он уже пообещал мне всё, о чём я когда-либо мечтала. Сила, власть, влияние. Поклонение. Страх.
И показал, что будет, если я не пойду ему навстречу.
Но что взамен? Что мне придётся сделать? Как далеко я готова зайти? Смогу ли я уничтожить мир, когда разум прояснится?
— Одну жизнь, — его шёпот сбивает меня с мысли.
Я прикусываю губу, не разжимая век.
— Это мои условия. Ты отнимешь одну жизнь. Того, кого я попрошу. Если ты послушаешься и сделаешь, как я скажу, то я гарантирую, что тебя не поймают. Никто никогда не узнает о том, что ты сделала. И я дам тебе силу — магию, какой никто не видел уже тысячу лет. И ты будешь вольна делать с ней что захочешь.
— Так ты не сделаешь меня королевой Двора Теней? — горько спрашиваю я.
— Для этого я тебе не понадоблюсь. У тебя будет сила, которой веками не доставало Двору Теней. Как только об этом станет известно, ты и глазом моргнуть не успеешь, как королева назначит тебя своей наследницей. А если ты хочешь стать Верховной королевой… — он обходит меня, и я вздрагиваю. — То цена будет выше.
— Отнять одну жизнь? — шёпотом уточняю у него. Звучит не так страшно, как я ожидала. Но я не так наивна, чтобы думать, что всё будет настолько просто. — И чью же?
— Младшего сына короля Светящегося двора. Младшего законного наследника.
— Зачем тебе это? Что в нём такого особенного? И почему именно я?
— Судьба — забавная штука, милая. Этому мальчику предстоит в будущем сыграть важную роль. То, что ему предначертано, делает его ходячей мишенью.
— Судьба?
— Я тебе больше ничего не скажу, дитя, — он цокает языком. — Что до твоего жалостливого «почему именно я»… Здесь всё сложнее. Есть несколько причин. Тебя легко было поймать. И будет невероятно увлекательно наблюдать за тем, как ты выполняешь это задание, — он смеётся, стены вновь трясутся. — Но главная причина — твой потенциал. Я попробовал тьму в твоей душе на вкус, и она восхитительна.
Вздрагиваю. Не хочу, чтобы он оказался прав. Не хочу быть таким же злом, как он сам. Но если я это сделаю, то непременно стану таким злом. Стоит ли эта сделка того? Свобода в обмен на разрушение души?
Мотаю головой. Я всё ещё не понимаю. У меня слишком много вопросов.
— Он ещё… ребёнок? — уточняю, пытаясь склонить чашу весов.
— Нет. Он молод, но в своём дворе и своей семье считается уже взрослым.
Кусаю губу.
— Это будет непросто, дитя. Особенно для тебя. Но ты справишься.
— Почему особенно для меня? Ты же говорил, что заглядывал в мой разум и счёл меня такой же злой, как ты сам?