Он был необыкновенно красив. Светлые волосы, хорошая, стильная стрижка, яркие синие глаза с темными ресницами, щеки с нежным румянцем, как у маленьких детей. Одет он был в слаксы, белую рубашку, кожаные туфли и синий вязаный свитер. Он выглядел тщательно вымытым и почти неестественно чистым.
— Джереми, я — детектив-инспектор Анна Тревис, а это — детектив-констебль Гордон Лоуч. Спасибо за то, что согласились принять нас.
Джереми не сводил с Анны глаз, но не сделал ни единого движения навстречу.
— Можно присесть? — Анна подошла к кровати.
Джереми сделал шаг вперед:
— Только не на мою кровать.
Он взял складные стулья, раскрыл их и поставил на пол сначала один, потом второй, придвинув их близко друг к другу.
— Спасибо. — Анна и Гордон сели, она достала из портфеля блокнот. Джереми стоял прямо напротив них. — Джереми, мне нужно поговорить с вами о происшествии, случившемся позапрошлой ночью. Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?
Он кивнул, но продолжал стоять и смотреть на них.
— Ваша мама позвонила в районное отделение полиции, услышав, как ей показалось, выстрелы и громкий спор. Вы помните, что произошло той ночью?
Молчание.
— Впоследствии мы установили, что был убит человек.
Никакой реакции.
— Я приехала, чтобы подтвердить эти факты и по возможности установить время, когда были произведены выстрелы.
Ничего.
— Вы хотели бы что-нибудь сообщить полиции?
Молчание.
— Вы видели тех, кто жил в квартире, что в одном коридоре с вашей? Номер девятнадцать?
Никакого ответа. Если он и воспринимал то, что она говорит, это никак не отражалось в его глазах, напоминающих яркие блестящие пуговицы. Он стоял совершенно неподвижно, уставившись куда-то поверх их голов, и это производило на Анну весьма неприятное впечатление. Она закрыла блокнот.
— Не хотите ли чаю? — спросил он низким гортанным голосом.
— Нет, спасибо, мы не станем вас долее задерживать, Джереми.
— Мне не нравится это имя.
— Простите, мистер Вебстер.
— Джей.
— О, Джей. Что ж, простите, что отняли у вас столько времени. Я знаю, что два утра в неделю вы работаете в магазине «Вейтроуз». Кажется, убираете тележки?
Никакого ответа.
— Поставить стулья на место?
— Вы закончили? — спросил он в ответ.
Анна взглянула на Гордона, потом перевела взгляд на ничего не выражающее лицо молодого человека.
— Полагаю, да.
Джереми почти выхватил из-под них стулья, сложил их и поставил к стене. Гордон посмотрел на Анну и выразительно поднял брови, глядя, как Джереми тщательно устанавливает один стул на другой.
— Спасибо, Джей. — Анна протянула ему руку, но он, не коснувшись ее, чуть отступил назад и повернулся лицом к столу. — Мы, пожалуй, пойдем.
Анна направилась к двери, Гордон — следом за ней.
К внутренней стороне двери был прикреплен заполненный от руки лист бумаги с указанием дат и времени дня, написанных ручками разного цвета и подчеркнутых маркером. При входе они его не заметили.
— Что это, Джей?
— Посетители.
— Не понимаю: ваши посетители или?..
— У них нет разрешения на парковку здесь, потому что они здесь не живут. Парковаться перед домом незаконно, если нет разрешения.
Анна взглянула сначала на Гордона, затем на Джереми, который стоял, повернувшись к ним лицом. Щеки его раскраснелись, словно нарумяненные.
— Я правильно поняла: вы отслеживали случаи незаконной парковки?
— Да.
— А как вы об этом узнаете?
— Окно, разумеется.
— Ваше окно?
— Да.
— Позвольте взглянуть, Джереми.
— Пожалуйста.
Обойдя Джереми, Анна подошла к окну и приподняла планки безупречно белого жалюзи. Окно выходило на закрытые гаражи с обратной стороны здания. Анна опустила планки.
— Я еще слежу за незаконными парковками перед магазином в те дни, когда работаю. Я собираю тележки с территории, составляю их в длинный ряд и подкатываю к главному входу. Люди разгружают покупки и оставляют тележки там, где стояли их машины, а этого делать нельзя. Нужно возвращать тележки к входу, но они этого не делают. Мне приходится собирать тележки, составлять в ряд и катить обратно к входу. Иногда я нахожу тележки на дороге, если люди припарковались не на магазинной парковке, а на улице. Я собираю тележки и везу их назад.
Он говорил резко, короткими предложениями, сдерживая гнев.
— Джей, объясните, пожалуйста: на листе даты незаконных парковок у магазина или у вашего дома?
— Это место для парковки жильцов. Нужно разрешение.
— Я понимаю, но эти даты относятся к дому, а не к магазину, верно?
— Да.
Анна почти не верила своей удаче.
— А вы, случайно, не записывали номера, Джей?
— Они у меня есть.
— Номера этих машин?
— Да. Вы не слушаете меня. Я здесь живу, а эти люди не имеют права на незаконную парковку, поэтому я их записываю.
— И давно?
— Давно.
Анна сделала глубокий вдох и улыбнулась:
— Джей, а не могли бы вы дать мне записи с этими номерами? Я офицер полиции и могу сделать так, чтобы они не парковались в местах, отведенных для машин жильцов.
Он пожевал губами:
— Я могу сделать так, чтобы они не занимали места жильцов.
— Было бы неплохо, потому что иногда ко мне приезжает женщина из социальной службы и не может найти места; один раз ей даже выписали штраф, потому что она припарковалась через дорогу на желтой полосе.
— Ну так давайте я запишу все эти номера. У вас есть номера?
— Да. Я же просил не садиться на мою кровать!
Анна выпрямилась и подождала, пока Джереми вновь поставил для них два стула. И опять они с Гордоном уселись рядышком, но на этот раз Джереми выдвинул свое кресло из-за стола, тоже сел и развернулся к ним лицом. Анна опять достала блокнот и ободряюще взглянула на Джереми, полагая, что сейчас он откроет один из ящиков, но он продолжал сидеть, не двигаясь и не сводя с них глаз.
— Готовы? — спросил он наконец.
— Да, Джей, мы готовы. Подать вам листы с двери?
— Нет, там нет номеров, это листы с датами и временем, когда чужие занимали места жильцов на парковке. Я стал записывать, когда они забили досками двери квартир по коридору.
— Ладно, давайте мне нужные номера, и если они совпадут с датами…
— Готовы? — повторил он.
— Да. Да, Джей, мы очень хотим…
В его мозгу словно повернули какой-то ключ. Не задумавшись ни на секунду, он начал называть номера по памяти. Не успевая записывать, Анна несколько раз просила его говорить медленнее. Еще он подробно описал марки и цвет машин. Гордон тоже пытался записывать, но Джереми говорил слишком быстро, как на автопилоте; когда они просили его подождать, ему требовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, на чем он остановился, а затем он опять выпаливал номер за номером.
Анна заговорила с Гордоном лишь по пути в отделение:
— Поверить не могу.
Гордон пожал плечами:
— Вы видели фильм «Человек дождя»? С Дастином Хоффманом?
Анна кивнула.
— Что происходит в голове у человека, который может запомнить все эти цифры, но при этом способен лишь собирать тележки у магазина? — покачал головой Гордон. — А комната в каком порядке.
— Обсессивно-компульсивный синдром. Просто сердце разрывается — такой красавец.
— Да, мать хорошо за ним следит. Придраться не к чему: прическа, стрелки на брюках, даже туфли начищены. Не боитесь, что все эти номера машин от фонаря?
— Надеюсь, нет, — вздохнула Анна, — вон сколько страниц получилось с цифрами и датами. Надеюсь, от этого будет прок.
Джереми все еще убирал свою комнату. Он протер ручки стульев дезинфицирующим средством, потом им же протер жалюзи, особенно тщательно в том месте, где Анна прикасалась к планкам. Вынул собственный маленький пылесос и прочистил ковер. Затем разделся догола и сложил одежду в собственную корзину для белья. Принял душ, тщательно потерся мочалкой, вымыл голову и прочистил ногти. Вновь тщательно оделся во все чистое. В его комнату никто не заходил, кроме женщины из социальной службы; матери разрешалось переступать порог, только чтобы подать ему еду и убрать грязную посуду.