Герр Герец — староста селения, был мужчиной хоть и пожилым, но вполне себе ещё бодрым. Не успел Анхель как следует проснуться, тот позвал его на завтрак. И пусть он не был царским, но зато от души. Жена старосты была хозяйкой по праву и готовила прекрасно. Однако сама есть не стала, отговорившись иными заботами. Герр Герец же удостоил гостя и компанией, и разговором. После дюжины непонятно для чего заданных вопросов и полученных на них ответов он ненадолго замолчал.
Дождавшись, когда Анхель доест завтрак, староста позвал его пройтись по селению. По чести сказать, гулять желания не было, но отказывать он не стал. Медленно шагая по единственной улице, которая заканчивалась на берегу небольшой речонки, герр Герец неожиданно спросил то, что, по мнению Анхеля, он должен был спросить в первую очередь.
— А куда вы держите путь, герр Руиз?
— Папское государство.
— Далёкий, однако, путь. А что вы там ищете? Если не секрет.
— Не секрет — Я просто странствующий воин.
— Вы желаете быть кондотьером?
— Простите, герр Герец, кем?
— А, вы не знаете?
— Честно говоря, да. И был бы признателен, если бы вы меня просветили по данному вопросу.
— Что ж, не вижу ничего сложного. Кондотьер — это наёмник. От итальянского «condotta» — контракт. — Тиролец говорил спокойно, но в то же время, словно перед строем солдат. Этот отличительный момент немецкого говора очень нравился Анхелю. — Сколько себя помню, по ту сторону гор сплошная смута да делёж места. И политика… политика… А ведь места вполне достаточно, чтобы жить хорошо, но нет. Не могут никак договориться. А так как своих сил не хватает, то наёмники, которые не прочь отстоять нужные убеждения за деньги, как нигде там в цене.
— Боюсь, мне это будет сложно — практически не знаю языка.
— Questo non Х un problema. — Улыбнулся тиролец. — Это не проблема. Вы неплохо говорите по-немецки — этого достаточно. Если же хотите освоить необходимые азы языка, который в ходу по ту сторону Альп, то вы можете остаться ненадолго — я вам согласен помочь.
— Что вы хотите за помощь? — В лоб спросил Анхель.
— Да ничего особенного. Внешнее великолепие нашего края слегка обманчиво и порой у нас случаются набеги. Да-да, именно набеги. Нет, не те, что в Баварии, скажем, а иные. Не все хотят жить честно — понимаете меня, герр Руиз?
— Пожалуй.
— Я имел в виду лесных головорезов, которые обитают ближе к горам, но к зиме они идут в наши края, дабы жить в тепле чужих очагов. — Эти слова он сказал, глядя на видневшиеся горы, заложив руки за спину. — При этом они убивают за неповиновение, насилуют женщин, порой забирают подростков и утаскивают с собой все припасы, что могут унести. — Он повернулся к Анхелю и посмотрел в глаза. — Мне кажется, что вам по силам организовать сопротивление, это видно по вашим глазам.
— Неужели видно? — Несколько опешил Анхель.
— Да-да. Вы непросто воин, в вас, герр Руиз, чувствуется сила, вокруг которой всё начинает быстро вращаться, причём в правильном направлении.
— Не боитесь ошибиться?
— Ни разу не ошибался в людях. — Он выглядел напыщенно, но уверенно.
Анхель задумался о предложении герра Гереца, оно вполне вмещалось в его план, однако это почти годовая задержка. Конечно, здесь южнее и зима менее сурова, но в горах должно быть это не так. А таким образом, вполне возможно, что дальше он пойдёт только следующей весной.
— Итак, герр Руиз. Вы согласны остаться здесь до осени, предпринять всё возможное для уничтожения головорезов, а затем, если уцелеете и добьётесь успеха, получив награды, продолжите свой путь?
— Хотите сказать, что я смогу уйти на зиму глядя? Переход реален зимой?
— Вполне — мы снабдим вас всем необходимым. Уж запряжённой телегой-то точно.
— Что ж… пожалуй, я согласен. — Недолго думая, сказал Анхель.
— Questo Х un bene.[2]
Немецкий был в изучении легче. С языком Венеции и стран, что далее на юг, пришлось, прямо таки, биться. Ибо он оказался сложнее, эмоциональнее, чем немецкий. Эмоции — это вообще оказалось слабым местом Анхеля, чаще угрюмый, он просто не мог говорить так, как надо было.
Помимо языка по ту сторону Альп, с политикой всё было шиворот-навыворот — никакой стабильности, разве что в застое. Все государства тянут каждый своё одеяло на себя от соседа, дабы оттяпать кусок земли и сказать, что он ныне принадлежит им. Те, естественно, были против этого. Междоусобица проявляется, как внешняя, так и внутренняя. Феодалы же даже между собой договориться не могут. Если в Баварии страну хоть как-то сдерживали междусемейные браки, то там даже междусемейные войны случаются.
Герр Герец, упоминал про недалёкую Болонью, где уже полвека дерутся две семьи: Бентивольо и Ченедули. И мира даже в зачатке не видно. Староста приводит аргумент, что это, мол, горячая южная кровь — с ней надо аккуратно, иначе закипит и будет беда. Что, собственно, по всей земле там и происходит.
Анхеля даже несколько радовать начинало, что попадёт он туда лишь к концу года, а не прямо сейчас. Пока что и тут забот хватало. Помимо информационного и языкового вопросов, ведь существовал и третий: сбор сопротивления. Вот тут как раз всё шло хорошо — в Арцтале было достаточно мужчин, в соседних селениях ещё народ набрался — так что было с кем работать.
Для начала герр Герец собрал старост ближайших общин и поставил вопрос ребром — надо либо перебить, либо оказать бандитам такой приём, чтобы больше не совались. Тогда же был представлен и испанский наёмник Анхель Руиз, который обучит местных некоторым тонкостям дела. Завидев могучего испанца, да ещё и при мече устрашающих размеров, главы общин единогласно согласились. Было решено отводить под «занятия» по два дня на неделе, а во время сбора урожая по одному.
Анхеля же это расписание больше рассмешило, чем вызвало какие-то иные чувства. Ну, какое может быть расписание в таких делах. Потому его главной задачей было вдолбить местным мужикам, что убив неприятеля, коли такое случится, креститься не сразу, а только после того, как нет опасности, что тебя в спину не ударит его собрат. Также упор на сплочённую оборону всего селения, а не единоличной защиты своего крова. Народ есть народ — с ним работать надо, часто улыбался он про себя, припоминая слова отца Филипа. Во многом он благодарен ему, пусть на другом языке, но его умные мысли не единожды помогали Анхелю найти общий язык с людьми. И даже масса «верных примет» не раз помогала во время пути. Ведь и впрямь верные!
Но, как бы ни было полезно встретить на своём земном пути мудрого священника, с народом работалось всё равно туго. Снова Анхель столкнулся со страхом, который испытывал к нему всяк живущий в Арцтале. А потому перспектива быть одаренным лошадью виделась ему весьма сомнительной. Ибо все местные копытные, коих тут было невиданное им доселе количество, едва завидев Анхеля, начинали паниковать.
Конечно, это не осталось незамеченным острым взглядом герра Гереца, но он больше молчал. Разговорчив он был только вечерами, когда в который раз объяснял, как правильно выговорить очередной оборот немыслимого языка. Но сколь ни сложным он был, Анхель через несколько месяцев упорства зацепил суть, а далее пошло, как надо. Возможно, это сказалось отсутствие учительского таланта у старосты, а может язык и впрямь был сложен. Как бы то ни было, в сентябре Анхель был готов идти через горы без страха быть непонятым по ту сторону.
Параллельно шло обучение селян обороне и, если понадобится, атаке. Воинов тут, к великому сожалению, не было, только скотоводы и пахари. Наличие бойцов облегчило бы Анхелю дело, но их не было. Приходилось много кричать, топать ногами, показывать наглядно, в чём выгодность какой позиции, удара и оружия. От этого голова начинала кружиться, но толк был. Ближе к октябрю он мог поручиться, что «армия» четырёх соседних деревень выстоит против бандитов, по крайней мере, наскоком те не возьмут. В каждой деревне были выбраны сотники. Нет, конечно, по сотне мужчин в деревнях не было, но около того. Были и десятники. Иначе Анхелю разорваться бы пришлось, чтобы командовать всеми сразу.