– Ладно! Я вас понял, – сказал он, глядя прямо в зелёные глаза Тайнессы Родамантис. – Беда в том, что Генеральный Секретарь ЦК КПСС, или как вы говорите, лицо, принимающее решения, сейчас находится в больнице и положение его критическое. В любой момент может случиться непоправимое. Вчера умер его старый друг, Министр Обороны. Это ещё более усугубило состояние Константина Устиновича. Я думаю, что будет лучше дождаться выборов нового лидера и тогда...
– Почему мы ещё тут сидим и ведём пустые разговоры! – пылко воскликнула Тай. – Возможно, мы сможем помочь. Всё-таки уровень нашей медицины значительно опережает ваш. Не медля ни минуты, едем к нему.
– Хорошо, едем. – Согласился Чебриков. – Может быть, вы всё-таки наденете что-нибудь? Лично мне становится зябко, когда я вижу, как снег падает на вашу кожу и не тает. Почему не тает, не можете пояснить?
– Всё просто, снег падает не на кожу, а на тонкий слой, созданный защитным энергетическим полем. Это же поле удерживает тепло тела, поэтому нам нет нужды дополнительно укрываться от воздействия вашей атмосферы. Нам даже космический холод не страшен. А вот одежда доставляет нам настоящий дискомфорт. В обычной жизни мы ничего не надеваем. Эти балахоны – не более чем дань уважения к земным предрассудкам.
– Хм, предрассудкам... – хмыкнул Чебриков. – Хорошо. Садитесь в мою машину, едем в ЦКБ.
***
Ночью на 21 декабря в палате интенсивной терапии медленно умирал Константин Устинович Черненко, Генеральный секретарь Центрального Комитете правящей партии, глава огромной страны, могущественной сверхдержавы, проецирующей свою мощь даже в космическое пространство и заставляющей трепетать в страхе всех близких и дальних соседей. Но сейчас он лежал совершенно беспомощной тушкой. Его организм подключён к зловеще гудевшему концентратору кислорода. Гул не нравился больному, приводил его в уныние и мешал заснуть. Аппарат действительно позволял дышать, хотя бы мелкими порциями, подавая кислород в разрушенные лёгкие. Лицо и руки больного опутаны многочисленными проводами и трубками, они проникали в ноздри, краешки рта, ушные раковины. Рядом со специальной кроватью пульсировали экраны мониторов обсервации.
Сегодня жена сообщила Константину Устиновичу, что скончался его соратник, Димка Устинов. Эта новость ввергла больного старика в глубокую депрессию. Сон не приходил, давление зашкаливало, сердце заходилось в тахикардии. Черненко понял вдруг, что часы его сочтены и боялся уснуть, зная, что проснуться ему уже не придётся. Умирать ему очень не хотелось.
Внезапно сквозь сомкнутые веки он почувствовал изменение освещения. Похоже, что в его палату кто-то вошёл, на мгновение, разогнав сумрак дежурного ночника, ярким светом флуоресцентных ламп, что освещали коридор.
Палата наполнилась шорохами, покашливанием, звуками дыхания нескольких человек. Они, негромко переговариваясь, вошли в палату.
– И всё самое передовое, что появляется на Западе, такие препараты, как сальбутамол, интелин, ингаляционные глюкокортикостероиды, беклометазон, будесонид, мы назначаем товарищу Черненко. – Словно с трибуны вещал сочный баритон, который сразу умолк, едва закрылась дверь в коридор.
В помещении снова воцарился привычный сумрак.
– Товарищи, – по голосу Черненко узнал лечащего врача Гришу Шушалина. – Константин Устинович сегодня вечером получил, печальные известия о кончине маршала Устинова. Не по вине нашего персонала, прошу заметить, а от родственников. Так вот. Это произвело на него крайне негативное впечатление. Мы, наряду с прописанными средствами, согласно лечебному курсу, вкололи ему на ночь успокоительное, но боюсь... Надо быть готовыми к самому худшему.
– Как вы многословны, товарищ доктор. – Черненко узнал голос Чебрикова, чему очень удивился. «Что здесь среди ночи делает КГБ?», – пронеслось у него в голове. – Скажите, Григорий Александрович, если мы сейчас разбудим...
– Подождите, не надо никого будить! – перебил Чебрикова незнакомый женский голос. – Даже хорошо, что человек спит.
«Кто бы это мог быть, – неожиданно появилась мысль в голове у Черненко. – Что-то я не припоминаю среди врачей этого голоска. А ничего, приятный...»
– Сколько вам потребуется времени, товарищ инопланетянка? – спросил главный кагебешник.
«Кажется, мне всё-таки удалось уснуть, и Чебриков мне снится, – успокоился вдруг генсек. – Никогда мне инопланетяне не снились...»
Неожиданно у него возникло желание сделать глубокий вдох всей грудью. При этом что-то подсказывало, что он сможет это сделать.