Молчание было ответом.
– Сдал?
– Сдал...
Горбачёв удивился такому странному поведению. Ведь Николай Рыжков не из детского сада. Директор «Уралмаша», зампред Госплана... Седой взрослый мужик. А жесткости никакой. Перед начальством робеет. Взялся играть, – так играл бы до конца. Времена травоядные – никто бы ему ничего не сделал.
– А зачем пришел?
Рыжков неуверенно мнётся и молчит, но тоже неуверенно.
– Только честно.
– Понял, что вы правы, – Рыжков поднял глаза. – Я с вами Михаил Сергеевич.
Рыжков достал партбилет, положил на стол, накрыл его квадратной ладонью и торжественно-трясущимся голосом произнес:
– Клянусь, Михаил Сергеевич. Больше себе такого не позволю.
***
На первом этаже горбачёвской дачи перед прихожей располагается что-то вроде сеней, холл, не холл, так – ноги от снега обтрясти. Вот тут они с Раисой и присели – Горбачёв со своими думками, Раиса с беспокойством о нём и о семье. У неё родители прошли через жернова репрессий, она помнила их рассказы, как это страшно.
– Ты какой-то не такой все последние дни, – сказала вдруг Раиса Максимовна, – изменился... даже говорить стал как-то иначе.
– А какой?
– Не знаю... ты суровее стал. Даже глядишь иначе.
– Много думаю, Рая. А думы они только морщин добавляют, – усмехнулся Михаил Сергеевич.
– О чем?
– О себе. О нас. О стране вообще. Помнишь, Хрущев сказал, что к восьмидесятому году мы построим коммунизм? Ведь я тогда поверил. А ты?
Раиса Максимовна повела плечом
– Наверное, тоже. – Неуверенно сказала она. – Я не помню, если честно. Давно это было. Мы же тогда были так молоды, так наивны. Помнишь, Ирка совсем ещё малышка?
– А сейчас? Сейчас кто-то верит? – Горбачёв повернулся к заиндевевшему окну.
Раиса пожала плечами и чуть скептически опустила уголки губ.
– Что с нами случилось, Рая? Почему мы больше ни во что не верим?
Раиса Максимовна тронула мужа за рукав, поворачивая к себе.
– Я верю.
– Ты – хорошо. А другие? Посмотри, хоть кто-то вспоминает что такое - быть коммунистом? Во что превратилась партия? Комсомол?
Раиса Максимовна смотрела на мужа, явно не понимая. Этот внезапный спич никак не согласовывался с уже привычным цинизмом, который помогал легко примирить лозунги и «подарки», которые Миша легко принимал в бытность главой Ставрополья.
– Помнишь, Андропов сказал: «Мы не знаем общества, в котором живем». Боюсь, никто не понимает, насколько он прав. Я смотрю на себя и, ты знаешь, не уверен, что у нас социалистическое общество.
– Рая, нужно изучать общество. Я не верю тем докладам, которые идут наверх, в Политбюро. Не верю докладам КГБ и МВД. Я уже никому не верю.
– Миша, но что я... – попыталась увильнуть он такого странного поворота Раиса.
– Рая, ты же социолог. Настоящий. Я помню твою кандидатскую. Серьёзный труд. Может быть, стоит сделать институт...
– Когда это было. С тех пор столько воды утекло, что страшно подумать. – Попыталась она опять сменить опасную тему.
– У тебя же остались связи с однокурсниками. Пусть не ты возглавишь. Твой однокурсник, которому мы «Волгу» пробиваем... твой Левадов, плевать, что еврей. Он же социологией занимается?
– Юра. Юра Левада. Да. Он занимается как раз прикладной социологией.
- Отлично. Свяжись с ним. С машиной будешь помогать, и заодно поговори о встрече со мной. Надеюсь, что не откажет, – криво усмехнулся Горбачёв.
– Постараюсь, если он в Москве.
– Только никто ничего знать не должен, поняла?
– Поняла, но... что он сможет для тебя сделать?
– Хочу предложить создать что-то типа... наблюдения за общественным мнением при Политбюро. Как метеоцентр для прогноза погоды, так служба общественного мнения, должна давать прогнозы о настроениях в обществе. Будут опрашивать людей, проводить исследования, как они относятся к тем или иным нововведениям...
– А разве КГБ не дает вам материалы?
– Дает, но не те. И не вовремя. Нам нужно принимать решения и получать результаты социологии по ним за несколько дней.
– Миша, это невозможно! – глаза Раисы Максимовны округлились от удивления.
– Почему. Если подумать, все возможно. Если заниматься этим регулярно. Что я тебе рассказываю, ты же у нас социолог. Я знаю, есть специальные методики...
– Во Франции... – усмехнулась Раиса. – Может быть. Или в Америке.
– Значит надо в Америку съездить. – Сказал Михаил Сергеевич, как отрезал. – Вот пошлём этого Леваду. И еще. Помнишь, учился в вашей группе грузин один, кажется, Мерабом звали?