Печать смертного запустения в этой части чувствовалась острее, чем на действующем кладбище. При взгляде на высохшие пруды, каналы, зубчатые стены гробниц, крутые, смелые арки контрфорсов, бесполезно горбящиеся над безводными руслами проходов.
Внезапно из-за серо-жёлтых строений до них донеслись непонятные звуки, им показалось, что это приглушенные расстоянием вопли людей.
Путешественники хотели узнать, что происходит в глубине кладбища, но им, ни на шаг не удалось продвинуться внутрь. Обрушенные внутренние перекрытия закрывали нижнюю часть здания, не оставляя ни лазейки. Ониприслушались. Вопли теперь слышались ясней, словно источник их приближался.
Наконец со стороны ворот, через которые они прошли, послышались отчетливые человеческие голоса. Данате показалось, что она различает отдельные слова.
– Жалко, что мы не осваивали арабский – вздохнула она с сожалением. – Думаю, что в этих трущобах на английском или русском никто не говорит.
Речь ее прервалась таким отчаянным воплем, что она содрогнулась от неожиданности. Крик слабел, пока не замер, заглушенный злобными мужскими голосами.
Даната беспомощно оглянулась. Ее познания в социологии низкоорганизованных обществ казались слишком ограниченными, чтобы предвидеть события и найти наилучшую линию поведения. Давд кинулся туда, откуда доносились крики, но, тут же вернулся. Он понял, что будет лучше всё-таки держаться вместе. По крайней мере до тех пор пока обстановка не прояснится.
Голоса между тем приближались сразус двух сторон – единственных выходов с площади перед мрачной усыпальницей. К её стене примыкала стена из серого камня с узким проходом. Давд Зибулон предложил уйти под стену гробницы, благо, дверь представляла из себя наспех скрученную металлическую решётку. Они легко сняли решётку с петель и проникли внутрь.
На площадку, где они всего минуту назад находились, ворвалась беснующаяся толпа. Подножие башни скрывало от минойцев большую её часть. Никто не заметил путешественников, и те могли рассмотреть местных жителей в их естественной среде обитания. В основном это были молодые люди, вероятно принадлежавшие к городским мусорщикам и землекопам, золотарям и водоносам. Оборванные и неряшливые, с тупыми лицами, как будто одурманенные наркотиком. Впереди дюжие молодцы волокли двух истерзанных людей,женщину и мужчину. В разорванных одеждах, в грязи и крови. Распустившиеся длинные волосы женщины скрывали опущенное на грудь лицо.
Даната взглянула на старого приятеля с немым вопросом. Тот приложил пальцы к губам и пожал плечами.
Из второй толпы выступил человек в черном балахоне до пят, его голова была обмотана такой же чёрной тканью. Он поднял правую руку и что-то крикнул. В ответ раздался смех. Перебивая друг друга, завопила собравшаяся толпа. Страшный смысл воплей не сразу дошел до минойцев.
– Мы поймали нечестивых! Жена почтенного Умара Абд-Нагиба спуталась с каким-то кафиром. Теперь эта зания[3] получит по заслугам!
– Да мы гнались за ними от самого Эль-Маадаса, загнали как джайренов прямо на вас! – в голосе второго слышались нотки азарта.
Пленнице вывернули руки, и она изогнулась от боли. Тогда один из мужчин пинком сбил ее с ног, и женщина упала в пыль перед входом в гробницу. Мужчина-пленник рывком освободился из рук мучителей и кинулся к женщине, но был схвачен человеком в распахнутой куртке. Пленник в яростном безумии, дико визжа, вцепился в уши преследователя, и оба покатились по мостовой, поднимая клубы пыли.
Пленник ударил головой мучителя о ступени входа. Тот неожиданно замер и перестал подавать признаки жизни. С ревом толпа ринулась на победителя. Пленник всё же успел догнать того, что тащил женщину. Но тот оказался крепче. Не выпуская из левой руки волосы жертвы, он свалил мужчину искусным ударом правой. Тогда пленник впился зубами в щиколотку мучителя, опрокинув того на землю.
Подоспевшие на помощь мужчины оторвали пленника от упавшего и растянули ничком на плитах. Чёрный вскочил, ощерил редкие зубы и, отпихнув женщину в проём гробницы, выхватил кривой с двойным изгибом нож и вонзил в спину пленника.
Минойцы, осуждая себя за промедление, выбежали на площадь. Торжествующий рев вырвался из десятков глоток, но толпа разглядела необычный вид новых действующих лиц, притихла от неожиданности. Даната склонилась над скорчившимся пленником, осмотрела кинжал. Она мгновенно приняла решение, добив смертельно раненного, тем самым избавив его от лишних мучений.