– Нет, ты подожди, Михал Сергеич, нельзя так к серьёзному делу... – настаивал Лигачёв. – Посмотри, вот у меня тут кое-какую статистику... Есть один хирург у нас, он уже старый, старше меня... Углов его фамилия. Он всё собрал, что в открытом доступе...
– Хорошо, Егор Кузьмич, оставь бумаги. Посмотрю попозже. Ты вот что мне скажи: – послезавтра к нам приедут на похороны иностранцы, как ты считаешь, можем мы им рассказать о наших бедах с инопланетянами?
– Ни в коем случае! – седые вихры Лигачёва даже всколыхнулись от энергичного отрицающего движения. – Да над нами тогда весь мир смеяться будет. Лучше с ними как-то самим.
Он упёрся кулаками в крышку стола и нахмурился задумавшись.
– Я, конечно, товарищу Чебрикову всецело доверяю, – сказал он через пару минут раздумий, – но что-то всё это какой-то дурной мистикой отдаёт.
– Если судить по его рассказу, то получается, что этих... – Горбачёв замер, подбирая слово, – этих злополучных пришельцев немного. Они могут причинить достаточно большой урон, но только в одном месте. Так?
– Не знаю, – честно ответил Лигачёв. – Чебриков, если и видел кого, то только двоих. Про остальных мы знаем только с их же слов. Верить я бы не стал, а как проверить?
– Свалились на нашу голову! Тут свои проблемы не знаешь, как решить, ещё и эти... Чёрт бы их всех побрал! – Горбачёв выплеснул эмоции и уже спокойнее продолжил. – Егор, как считаешь, а какие могут быть истинные цели у этих, – он пошевелил пальцами над головой.
– Не могу знать, но думаю, что совсем не те, что они Черненко озвучили. Кто ж полетит за тридевять земель лаптем киселя хлебать?
– Это-то понятно! Не понятно мне, для чего им потребовалось разоружить нас. Рас они требуют, чтобы мы сели за стол переговоров с американцами, значит, хотят, чтобы и те тоже уничтожили своё оружие.
– Мне кажется, они хотят ослабить Землю, чтобы установить здесь свои порядки.
– Верно! Но зачем? Им не хватает места у себя? Им не хватает каких-то ресурсов?
– Я думаю, что идти у них на поводу не стоит. – Твёрдо сказал Лигачёв. – Переговоры – это хорошо, но никто не ограничивает нас во времени. Громыко на какую дату договорился в январе?
– Не важно. После смерти первого лица, мы сроки имеет право пересмотреть. Надо будет отдельно над этим подумать.
Горбачёв начал смешно копаться в лежащих перед ним бумагах.
– Егор Кузьмич, ты Харитона знаешь?
– Слышал, конечно, об этом уникальном человеке, но чтоб самому лично... – проговорил Лигачёв, и задумался ненадолго. – Нет, лично я с ним не знаком.
– Жаль... Ладно, это потом. Давай, мы Громыко пригласим и с ним вместе вспомним, что он там такого в Женеве натворил.
– Он разве не доложился?
– Конечно, доложил, всё честь по чести, но тут такая каша заварилась. Проще чем самому вспоминать, вызвать и ещё раз его послушать.
Через четверть часа в кабинет вошёл новоиспечённый Председатель Президиума Верховного Совета СССР.
Для человека далеко за семьдесят Громыко выглядел достаточно бодро. К концу рабочего дня, когда он уже предвкушал скорое возвращение домой, звонок Генерального заставил его вернуться в деловой ритм. Впрочем, для высших чиновников это было нормальное явление, и он воспринял звонок, как привык – начальство вызывает, надо идти.
– Андрей Андреевич, напомните мне, пожалуйста, чем закончились переговоры с Шульцем? – не тратя время на приветствия, сходу начал Горбачёв. – Вы же понимаете, что надо готовиться к переговорам, а тут ещё всякая чертовщина...
– В заключительном коммюнике написали, что переговоры на высшем уровне должны состояться 12 марта. Цель переговоров начать новый раунд, то есть последовательную серию переговоров, чтобы прийти к ликвидации ядерного оружия полностью и повсюду.
– Даже так? – Горбачёв покачал головой. – А не слишком ли круто посолили?
– Константин Устинович, лично мне звонил и лично требовал внести в протокол слова о полной ликвидации. – Громыко удивлённо посмотрел на Генерального. – Я же вам, Михал Сергеич, докладывал.
Последние слова Горбачёв пропустил мимо ушей.
– Нет, ну это просто не реально! – возмущённо проговорил он, выходя из-за стола. – Это ж никакой баран, ни в какие ворота не влезет. Наши предшественники, наш многострадальный народ столько перенесли, чтобы у страны появился ядерный щит. И теперь его надо уничтожить?