– Понятно! – Навархос не стал дожидаться окончания доклада. – Убрать огонь от вагонов сможешь?
– Да. Ударю энергополем вдоль состава. На пару стадий перенесу и там его рвану.
– Эндакси! Приступай.
***
Кравец проклиная алкоголиков и не слушающийся мотор, пытался включить зажигание. Внезапно он почувствовал мягкий толчок и лёгкое покачивание. Он не успел ничего понять, как увидел, что бензовоз, покачиваясь на рессорах, опустился на рельсы метрах в полста от состава. Юрий больше не раздумывал. В любую секунду мог произойти взрыв. Могли пострадать люди, зачем-то выскакивающие из пассажирского поезда. Он помчался обратно, чтобы помочь. Первой увидел девочку лет шести. Она растерянно стояла возле вагонов и что-то лепетала на непонятном языке. Юра поднял ее, собираясь подсадить в вагон, но тут воздух разорвал грохот взрыва. Цистерна, наконец, не выдержала и, исторгнув столб оранжевого пламени, ударила взрывной волной. Кравец заслонил собой ребенка и инстинктивно выставил руку в сторону взрыва. Её буквально изрешетило какими-то осколков. Но боли он не чувствовал. Девочка, к счастью, не пострадала. Вагоны поезда тоже только обгорели. Некоторые выскочившие пассажиры тоже получили мелкие ранения. Всех рассадили по местам, и поезд тронулся, стараясь нагнать расписание. К Юрию подбежали его бойцы.
– Тащ сержант, ты как?
– Ничего, жить буду, – морщась от боли, процедил сквозь зубы Кравец. – Главное, что наш груз остался невредим.
– Там, это...– подбежавший следом Валерка Абовян, махнул рукой в сторону их вагона, – Там тебя начальство ищет. Говорить с тобой хочет.
Вот этого Юра не любил. Он не считал себя мастером разговоров с начальством, да и что он мог рассказать? Про то, что Шматко с Кожевниковым самогон украли и чуть атомный взрыв в Белорусии не учинили?
***
Звонок аппарата правительственной связи оторвал заведующего отделом оргработы Егора Лигачёва от навалившейся в последние дни текучки. Вал документов, поднявшийся после прихода Горбачёва, грозил затопить весь аппарат ЦК.
«Что ещё надо, этому болтуну? – подумал Лигачёв. – Всегда в самый неподходящий момент у него какие-то идеи...».
На этот раз Генеральный не стал ни о чём распространяться по телефону, просто попросил явиться. Последнее время это происходило довольно часто, и Егор Кузьмич уже привык к такой практике. Он подхватил красную папку с последними вопросами, чтобы было на что ссылаться, если вдруг речь зайдёт, и быстрым шагом двинулся по коридору.
– Егор Кузьмич! Надо что-то со всем этим делать... – сразу с порога начал Горбачёв. – Тут мне сообщили, что мы чуть Польшу радиацией не потравили. Слыхал?
– Нет, мне ещё о таком ЧП не докладывали, – потупил взор заворгработы. – Причина уже известна? Неужели что-то на Игналинской АЭС?
– Типун тебе на язык, Егор Кузьмич. Слава богу, обошлось. Алкаши эти... будь они неладны. Чуть не подорвали РТ-23, тот самый комплекс железнодорожного базирования, что вояки назвали «Мóлодец». Представляешь? Ещё могли и пассажирский поезд... там как раз «Москва-Берлин» рядом стоял. Ещё бы немного и... Хорошо, там сержантик один случайно трезвый оказался и как-то всё разрулил.
– Вот, Михаил Сергеевич, я всегда говорил, что надо водку запретить... – аккуратно стукнул по столу Лигачёв. – Ты читал записку Углова?
– Мы уже с тобой разговаривали на эту тему, Егор. – Махнул рукой Горбачёв. – Не можем мы водку запретить. Треть бюджета страны через это дело... Да и в этом случае солдатики не водкой баловались. А про Углова, нет, не читал. Принеси, если что-то действительно интересное.
– А чем же если не ей родимой?
– Самогоном местным. А он у нас и так запрещён.
– Это на самом деле не важно. Надо, если не запрещать, то поднять цену, затруднить доступ и...
– Затруднишь доступ, и народ начнёт дома в ванной гнать из всего, что под рукой. Травиться начнёт. Заводскую мы хоть как-то контролировать можем.
Надо строже наказывать за появление пьяным на работе, за последствия. Вплоть до уголовки. Особенно за рулём! Прав лишать навсегда!
Горбачёв, задумавшись, посмотрел в окно. За окном пролетала стая кремлёвских галок, апрельский ветер трепал голые ветки деревьев на Сенатской площади. Потом повернулся к Лигачёву и сказал:
– Мы, Егор, должны понимать, что без победы над этим злом, нам перестройку не осилить. Поэтому вот тебе поручение: подготовь вместе с Соломенцевым к маю проект постановления по жесточайшим мерам в этом направлении.