Вострухин достал из кармана записную книжку, открыл на букве «К». Кабачников, Юрий Исаакович, Тбилиси, ул. Гударехи, дом 11, кв. 4. Знать бы ещё, где эта улица находится. Всё-таки Тбилиси город совсем немаленький. Миллион населения – не хухры-мухры. Такси брать ему не хотелось. При скромной зарплате начинающего «акулы пера» шиковать на грузинских таксо, известных своей алчностью всему Союзу, очень не хотелось. Вариантов несколько. Обратиться в адресное справочное при гостинице – это самый простой путь. Позвонить в управление гражданской авиации, но туда, скорее всего, придётся ехать. Организация секретная, по телефону не дадут. Это два. Ну, и третий, начать спрашивать всех подряд, начиная от администратора на этаже, заканчивая прохожими на улице. Кажется, Белицкий говорил о каком-то особом грузинском гостеприимстве, что стоит только заикнуться на улице, и тебя под белы ручки отведут, накормят-напоят. Вострухин хоть и был молод и полон романтических представлений, но в такие рассказы не верил.
Выйдя из номера, он в торце коридора увидел седого как лунь старика с большим орлиным носом. Тот сидел за столом и читал какую-то толстую книгу с грязным обрезом.
– Товарищ, здравствуйте, можно у вас спросить. – Вежливо обратился Вострухин к администратору. Ему непривычно, что за порядком на этаже следит не женщина средних лет, как это обычно для других республик, а старец почтенного возраста.
– Гамарджоба, генацвале. Спрашивай, дарагой, канэшно спрашивай, – промокнул платочком слезящиеся глаза дедушка и повернулся к постояльцу. – Думаешь, для чего я тут сижу? Вот как раз, чтобы на вопросы отвечать.
Судя по всему, дед любил поговорить, что в ситуации журналистского расследования очень кстати.
– Мне нужно попасть вот по такому адресу, – протянул он старику записную книжку и ткнул пальцем в адрес Кабачникова. – Улицу Гударехи знаете?
–Гударехи... – дед ответил немного подумав. – Знаю. Это, наверное, Самгори... Точно! Рядом с Навтлуги.
– Подождите, товарищ, – перебил старика Вострухин.
– Ты зачем старшего перебиваешь? – возмутился дед. – Слушай! Записывай! Я тебе всё расскажу. Это просто. Даже такой молодой сможет это понять. Слушай!
Он достал откуда-то из недр стола потрёпанную туристическую схему города.
– Вот смотри. – Он ткнул пальцем в карту. – Это «Арагви». Мы здесь.
Дед прищурился над картой, ища нужную точку.
– Вот! – он опять стукнул пальцем по бумаге. – Здесь станция метро «Самгори». Вот здесь, видишь, вишенки нарисованы, это базар «Навтлуги», где-то здесь нужная тебе улица. У моей жены внучатый племянник там квартиру снимает. Молодой. Ему говорят, что нужно дом строить, а он... Ума совсем мало...
Вострухин не стал дослушивать историю старика, а наскоро попрощался и побежал к лифту. В след ему доносилось сердитое ворчание, немного обиженного пожилого администратора.
Тбилисское метро Володе не понравилось. Он привык к московскому богатому декору центральных станций. Здесь же даже на центральной станции «Руставели» ограничились толстенными колоннами, облицованными красивым красным гранитом. Особенно сильно его раздражало обилие надписей выполненных грузинским письмом. Хорошо, что большая часть дублировалась на русском, и схемы метро висели практически у каждой двери привычных мытищинских вагонов.
До «Самгори» ехать не долго, всего пять перегонов. Вестибюль станции – ещё более аскетичен, просто до уныния. Квадратные колонны, облицованные серо-белой плиткой из шлифованного мрамора и полированный гранит пола вот и вся отделка. «Тяжёлое наследие кукурузника, – подумал, пробегая к эскалатору Вострухин. – Даже до Грузии докатилось». Куда сильнее его удивило то, что он увидел над станцией. Глухой бетонный забор с одной стороны улицы и типовые панельные пятиэтажки по другую сторону под моросью январского дождя навевало тоску и уныние.
Бродить по незнакомому городу под дождём Володе не хотелось. Он всё-таки решил раскошелиться на таксомотор. Подойдя к обочине Кахетинского шоссе, он начал высматривать в потоке машин заветные шашечки. Ему повезло, светло-салатная «Волга» вывернула со стороны центра и быстро приближалась к нему. Володя вытянул руку, пытаясь разглядеть, есть ли в машине пассажиры. Однако авто пролетело мимо не притормаживая, словно никого у дороги не стояло.
Внезапно внимание привлёк звук клаксона совсем рядом.
– Слушай дарагой, – из голубого жигулёнка выглядывало заросшее до самых бровей чёрной щетиной лицо. – Тибэ куда, генацвале?