– Умеете вы, Илья Давидович, уговаривать! – махнул рукой Вострухин. – Его такое приключение с полётом в кабине самолёта только обрадовало. Он даже готов был рискнуть командировочными.
***
30 января 1985 года во всех киосках страны выстроились очереди. Свежий номер газеты «Труд» расходился, как горячие пирожки. И к полудню прочитать статью с не очень броским названием «Ровно в 4.10» можно было только, выпросив у успевших купить счастливцев. Такого материала от советской прессы не ожидал никто. Негласная установка Партии не предполагала никаких «летающих тарелочек», объявив их галлюцинациями испорченного капиталистической эксплуатацией человеческого мозга.
Автор статьи, никому в стране не известный журналист проделал большую работу, найдя непосредственных наблюдателей, опросив их, даже представив комментарии учёных по этому поводу. Достоверность представленных материалов ни у кого не вызывала сомнений. Уже на следующий день статью перепечатали ведущие мировые СМИ. По подсчётам статистиков из ТАСС статью прочитали едва ли не миллиард читателей по всей планете.
Скандал разразился уже к концу рабочего дня. Сначала главному редактору «Труда» позвонили из аппарата ЦК КПСС, после телефонной выволочки, посыпались обещания взысканий по партийной линии. Немного позже отреагировала и родной ВЦСПС, как главный владелец газеты.
– Как вы могли допустить публикации в советской газете всякой буржуазной глупости! – разрывался от гнева голос на том конце трубки, которую главред Леонид Кравченко, сморщившись, отодвинул от себя, чтобы не оглохнуть от начальственного гнева. – Почему не завизировали материал как положено?
– Степан Алексеевич[64], материал получил все необходимые разреше... – пытался вставить Кравченко.
– Молчать! – председатель Президиума ВЦСПС взбешён. – Как ты, Леонид, можешь мне лгать прямо в лицо! Я этой статьи не видел! Разрешения на публикацию не давал. Доиграешься! Завтра с утра на президиум вместе с автором. Будете объясняться.
Кравченко услышал стук брошенной трубки.
Главный редактор вместе с замом и редактором отдела науки предстали перед перетрусившими чиновниками. Вострухина решили не таскать. Он хоть и был формально виноват больше всех, но по молодости и неопытности мог сорваться и всех подвести под монастырь.
– Смотрите, что вы натворили, – в припадке чиновничьего гнева заходился Шалаев. – Больше миллиарда человек прочитало, конгресс американский выделяет много-много миллионов... на то, в общем, это не важно! А если это связано с обороной? Если это «зуевский» институт и его лазеры… Вы понимаете, чем это пахнет! Вы, товарищи, так вляпались! Гнать вас надо из газеты поганой метлой.
Видно, что главному профсоюзному лидеру тоже прилетело откуда-то сверху.
Конкретных обвинений, кроме неполученных виз, им предъявить не смогли. Ограничились строгим выговором. Формулировка простая: «за нарушение требований, связанных с…» Мол, перед тем, как публиковать, удостоверьтесь, что все нормально.
Секретариат ВЦСПС постановил признать факт публикации статьи «Ровно в 4.10…» в газете «Труд» специального корреспондента В. Вострухина «ошибочным и вредным».
Юрий Кабачников по протекции коллектива «Труда» был направлен на обследование врачебно-летной экспертной комиссией Министерства гражданской авиации в Москве. ВЛЭК диагностировала миокардиодистрофию и признала Ю. И. Кабачникова негодным к летной работе, присвоив II группу инвалидности, полученную при выполнении профессиональных обязанностей. Его долго донимали родственники, знакомые, родственники знакомых и знакомые родственников расспросами про инопланетян и летающие тарелочки. В конце концов, он не вынес этого издевательства, уговорил жену, и они обменяли квартиру в Тбилиси на скромный домик неподалёку от Шереметьево.
Благодаря помощи журналистов Кабачникову удалось пройти курс реабилитации в одной из московских клиник. Там ему опять повезло. Он встретил старшего инспектора безопасности полётов Шарика. Тот тоже посчитал, что Кабачников – подарок судьбы и пригласил его в штат на должность пилота-инспектора.
После выхода статьи оживились представители комитета госбезопасности. Снова допрашивали с пристрастием оба экипажа, снова стращали всеми карами за разглашение. Кабачникова даже хотели привлечь к ответственности, но ему удалось убедить, что в том, что он рассказал, ничего секретного не было. Всего лишь рассказ о необычном атмосферном явлении. Как его рассказ интерпретировал журналист, его личной вины нет. Хмурый майор, что его допрашивал, смилостивился и, заставив подписать кучу пугающих бумаг, отпустил с миром.